Шпаргалка для ленивых любителей истории – 3. Короли и королевы Франции, 1498-1848 гг. [Литрес]

И еще в смутное время сердца и умы людей открыты как надежде, так и страху, а это означает, что они без критики воспримут любую информацию, которая сулит перемены к лучшему или к худшему. Раз со свидетелями напряг и официальных многолюдных похорон принца Луи Шарля не было, то совершенно естественно, что почти сразу начали множиться самые невероятные слухи о том, что мальчик не умер. Его спасли, а доктору для вскрытия предоставили труп какого-то безвестного мальчишки. Слухи оставались слухами до 1814 года, пока монархию Бурбонов не восстановили. Кому нужны королевские сыновья в революционное время? А вот при монархическом строе – совсем другое дело. Сразу же объявились сотни претендентов на роль Людовика Семнадцатого. Самым настойчивым оказался Карл Вильгельм Наундорф, немецкий часовщик, предложивший очень накрученную и запутанную историю. Дескать, Баррас, лидер термидорианцев, решил спасти жизнь принца, чтобы иметь в руках рычаг давления на Станисласа Прованского, потому что чуял: революция долго не продержится и вот-вот наступит Реставрация, монархию восстановят, на престол сядет брат казненного короля. Кроме того, Поль Баррас якобы хотел угодить своей любовнице, которая очень просила за несчастного ребенка. Знаете, как ее звали? Жозефина Богарне. Ага. Та самая, будущая жена Наполеона Бонапарта. Ну то, что прекрасная Жозефина была любовницей Барраса, – чистая правда. Остальное же вызывает большие сомнения. Какая-то мутная история с деревянной фигуркой ребенка, глухонемым мальчиком-подменышем и самим Луи Шарлем, которого вынесли из Тампля в гробу, но до кладбища не донесли…

Наундорф был очень настойчив и, по-видимому, очень убедителен. Когда он в 1833 году явился в Париж и стал утверждать, что он – потерянный дофин Франции, его, как ни странно, многие признали Людовиком Семнадцатым. Правда, длилось это недолго. Оборотистый часовщик подал в суд иск о возвращении ему частной собственности, принадлежащей дофину, после чего был немедленно выслан из Франции и остаток дней провел в Голландии. Голландские власти оказались более доверчивыми, в свидетельстве о смерти Наундорфа записали имя Шарля Луи де Бурбона, герцога Нормандии, и разрешили сыну часовщика носить фамилию Бурбон. На могиле Наундорфа сделали надпись: «Людовик Семнадцатый, король Франции и Наварры (Шарль Луи, герцог Нормандии)». А коль бумажка с именем имеется, то можно и последующим поколениям попробовать представить себя королевскими потомками. Иски о признании гражданских прав в качестве наследников Людовика Шестнадцатого подавались семьей Наундорфа-Бурбона аж до 1874 года. Однако проведенная больше чем через 100 лет экспертиза ясно доказала: Наундорф не имеет никакого отношения к королевской семье.

Среди многих прочих дофинов-самозванцев был и некто, именовавшийся как барон де Ришмон. Он представил версию, согласно которой его освобождение организовал принц Конде, а помогала ему жена Антуана Симона. История Ришмона была простой, в отличие он истории Наундорфа: мальчика просто потихоньку вывели из Тампля – да и дело с концом.

С Элеазаром Уильямсом вообще смешно получилось. Он был священником и миссионером, родился в Канаде и проповедовал среди коренного населения, индейцев, нес им слово Божие, а заодно и грамотность, и понимание своих прав. Даже изучил язык ирокезов и составил на этом языке орфографический словарь. Честно и с душой делал свою работу, ни о чем таком не помышлял. И вдруг… Находясь в гостях у знакомого, увидел портрет Антуана Симона, начал дрожать, нервничать и заявил примерно следующее: «Он преследовал меня днем и ночью, сколько я себя помню». Если бы это был портрет не Симона, а любого другого мужчины, слова Уильямса наверняка были бы восприняты легко и просто: человек обознался. Люди ошибаются при опознании и живьем, и по фотографиям, а уж по рисунку-то… Но на портрете был не «любой другой», а именно Антуан Симон, о котором было известно, что он мучил и истязал маленького принца. И хозяин дома немедленно сделал вывод: перед ним сидит потерянный дофин Луи Шарль.

К чести миссионера, он не стал ничего выдумывать. С удивлением выслушал собеседника и сказал, что ничего этого не помнит. Уильямс отгородился от суеты вокруг себя, но поверивших в чудесное спасение дофина оказалось даже больше, чем можно было изначально предполагать. Во всяком случае, король Луи-Филипп Первый верил. И даже послал своего сына, принца де Жуанвиля, к Уильямсу, чтобы миссионер подписал документ, по которому он отказывается от своих прав на престол в пользу Луи-Филиппа. Уильямс подписывать отказался. Порядочный был человек, обманывать никого не захотел.

Точное место захоронения дофина Луи Шарля так и не нашли, поэтому идентифицировать останки и провести по ним экспертизу не представляется возможным. В распоряжении ученых оказалось только сердце в хрустальном сосуде, но у предположения о том, что это сердце Луи Шарля, есть множество оппонентов. То есть верят далеко не все. В 2004 году сердце было погребено в базилике Сен-Дени, усыпальнице французских монархов.