Шпаргалка для ленивых любителей истории – 3. Короли и королевы Франции, 1498-1848 гг. [Литрес]

Станислас был уверен, что ставший королем брат назначит его членом совета министров, и страшно разочаровался и обиделся, когда этого не произошло. С политическим влиянием ничего не получалось, детей по-прежнему не было, и Месье стал чувствовать, что жизнь проходит мимо. У старшего брата и корона, и жена-красавица, и детки уже пошли после 1778 года, а у него что? Шиш с маслом.

Его снедали зависть к брату и ревность к его возможностям.

Нужна хоть какая-то отдушина! И в 1780 году Станислас Ксавье обратил внимание на фрейлину своей супруги Анну Номпар де Комон, графиню де Бальби. История получилась мутноватая и грязноватая.

Начнем с того, что у Марии Жозефины была одна особенно любимая фрейлина, немолодая (она родилась в 1737 году) и невысокородная Маргарита де Гурбийон, дочь простого торговца и жена почтового служащего. Отношения Мадам и ее фаворитки были настолько близкими, что вскоре поползли слухи. А как им было не поползти? Все знают, что Месье не пылает страстью к Мадам, спальню ее посещает редко, сама Мадам по этому поводу вовсе не страдает, детей не рожает, все время проводит в обществе Гурбийон, сидит с ней в своих апартаментах допоздна… Тут, по мнению двора, могло быть только два объяснения: либо Месье – полный импотент, либо Мадам не по этой части.

Конечно, импотентом Станислас не был, и нужно было доказать это всем придворным. Вот он и закрутил роман с самой хорошенькой и остроумной фрейлиной своей «не дорогой» супруги. Официально объявил Анну де Комон своей любовницей, выстроил для нее павильон рядом с Версалем. Анна была замужем, и мужу (даже странно!) все это не понравилось. Он, видите ли, возражал. Граф Прованский долго не раздумывал, объявил мужа любовницы невменяемым и упек в психбольницу, чтобы не болтался под ногами со своей глупой ревностью.

Отношения с женой были у Месье и без того отчужденными, а теперь стали совсем уж холодными. У него – фаворитка, у нее – фаворитка, и каждый жил своей жизнью. Но нужно же какие-то рамочки блюсти, господа хорошие! Пошли разговоры, что Маргарита де Гурбийон развращает Марию Жозефину, поощряет злоупотребление алкоголем и учит всякому нехорошему. Маргарита обретала все большее влияние на супругу Станисласа, мерзких разговоров о Мадам становилось слишком много. Терпение Месье лопнуло в 1789 году, пришлось обратиться к королю за помощью. Король брату не отказал, выдал официальное письмо, которое содержало соответствующее распоряжение и не могло быть обжаловано. Существовали в те времена такие письма, они назывались lettres de cachet. Король имел право приказать произвести любые действия вплоть до конфискации имущества, отстранения от должности, высылки или даже ареста. По такому письму фаворитку Гурбийон выслали из Парижа в Лилль, к мужу. Правда, через год разрешили вернуться. Но это был уже совсем не такой год, как тот, когда ее изгнали.

Время шло, ситуация в экономике и политике становилась все хуже, назревал кризис, и Станисласа наконец-то призвали поруководить. С этого времени стало понятно, что Месье изо всех сил пытается усидеть на двух стульях. С одной стороны, он был категорически против тех реформ, которые покушались на привилегии дворянства. С другой стороны, он совершенно не возражал дать третьему сословию право голоса и завоевал репутацию сторонника умеренных реформ. Зато когда речь зашла об объединении всех трех сословий, решительно не согласился. Хотел угодить и вашим, и нашим. Реформы – дело хорошее, пусть они будут, куда ж без них. Но не все, а только те, которые не затрагивают интересы аристократии. Хотите, чтобы было больше депутатов от третьего сословия? Да за ради бога! А вот заседать и голосовать вместе с ними аристократы не станут, об этом даже не просите.

После штурма Бастилии в июле 1789 года младший брат Шарль, граф Артуа, и принц Конде сбежали из Франции, а Станислас остался, не бросил короля и его семью. Жили все вместе в Версале, после «женского мятежа» 5 октября 1789 года так же вместе вернулись в Париж: Людовик Шестнадцатый с семьей жил в Тюильри, а граф Прованский с супругой поселились в Люксембургском дворце. Мы с вами уже говорили о том, что король Людовик Шестнадцатый смиренно принимал сложившееся положение, не роптал, участвовал, как мог, в государственных делах и почитал делом королевской чести находиться рядом со своим народом. Но не таков был Станислас! Неуемное честолюбие толкало его на всякие безумные затеи. Младший брат принялся разрабатывать планы побега, чтобы спасти старшего.