Шпаргалка для ленивых любителей истории – 3. Короли и королевы Франции, 1498-1848 гг. [Литрес]

Ни в одном из трех браков не появилось ни одного ребенка. И когда Сигизмунд в 1572 году начал серьезно болеть и стало понятно, что дело идет к концу, возник вопрос о преемнике. Умирающий Сигизмунд никого не назначил, и следующего короля следовало выбрать «демократическим» путем. Претенденты начали засылать резюме. Ну и Генрих Анжуйский свои документы тоже подал. Поначалу шансов у француза было маловато, потому что Варфоломеевское побоище случилось как раз в те дни, когда посол, направленный в Польшу для ведения переговоров, находился в пути. Приехал – и на тебе! Выходило, что посол явился продвигать кандидатуру человека, в чьей стране устраивают массовую резню еретиков. А среди поляков много протестантов… Пришлось прилагать массу усилий, чтобы доказать, что Генрих «не такой», он ни в чем не участвовал, был категорически против, а когда все началось – даже укрывал у себя гугенотов.

Конкуренты у французского принца были серьезные, среди них – русский царь Иван Четвертый, он же Иван Грозный. Но, как ни удивительно, Генрих получил большинство голосов «избирателей». Известие о результатах выборов застало его в Ла-Рошели. Нужно было срочно сворачивать осадные мероприятия, подписывать какой-нибудь мир на любых условиях и мчаться в Польшу получать свою корону.

Вроде бы все классно, да? Но была одна загвоздка. По условиям конкурса победитель получал не только польский трон, но и обязательство жениться на Анне Ягеллонке, сестре покойного короля. А Анна, между прочим, 1523 года рождения, то есть почти на 28 лет старше молодого красавчика Генриха Анжуйского. К тому же старая дева, никогда замужем не была.

В августе Генрих уже был в Париже, в сентябре ему привезли из Польши документы, которые следовало подписать по итогам переговоров французского посланника с сеймом, и торжественно вручили грамоту об избрании его королем. Документы Генрих подписал, однако новоявленному польскому королю пришлось призадуматься: в них содержались обещания много чего сделать и от многого воздержаться. То есть получалось, что король всем должен и мало что может своей волей. Генрих ведь не догадывался, что польское дворянство давно уже потихонечку теснило королевскую власть и совершенно не считало ее «Богом данной» и «абсолютной». Польша, как вдруг выяснилось, это совсем даже не Франция, и королем Генрих будет каким-то игрушечным, не настоящим, с сильно урезанными полномочиями. Да еще и со старухой-женой в придачу. Кому такое понравится?

Он тянул сколько мог, придумывая какие-то спешные дела, болезни и прочие причины, вынуждающие его откладывать отъезд из Франции. Уезжать не хотелось еще и потому, что Карл Девятый начал серьезно болеть, сыновей у него так и не появилось, и Генриху ярко засветил французский престол, ведь он – следующий в очереди. Да, Карл официально объявил Генриха своим преемником, но под ногами крутится тщеславный и завистливый Франсуа Алансон, младшенький братишка, большой любитель мутить воду, и кто знает, как он поведет себя и какую подлянку подстроит, если король умрет, а преемник окажется далеко за границей…

Но ехать все-таки пришлось. Мать и сестра Маргарита провожали Генриха аж до Лотарингии, а там уже и немецкая земля рядом. По этой немецкой земле Генрих Анжуйский со своей свитой продвигался целых полтора месяца, никуда не торопился, проводил встречи, с удовольствием устраивал приемы. Оказавшись на территории Польши, три недели тащился до Кракова. И хотел бы еще медленнее, да уж некуда.

В Польше Генриху не нравилось. Во-первых, это не монархия, а «какое-то республиканское королевство», чуть ли не анархия. Как управлять таким государством, Генрих не представлял. Во-вторых, он решил, что ни за какие коврижки не женится на Анне Ягеллонке, старой и некрасивой. И в-третьих, он скучал по родной Франции и тосковал по любимой Марии Клевской. Ее муж Генрих де Бурбон, принц Конде, вернулся в протестантство и сбежал в Германию, примкнув к единоверцам, а Мария, которая вынуждена была вместе с мужем принять католичество, осталась при дворе. Одна, между прочим. И это вселяло в душу Генриха Анжуйского романтические надежды.