Шпион и предатель. Самая громкая шпионская история времен холодной войны

Рейчел и Артур Джи слышали из багажника приглушенное пыхтенье и стук — видимо, это Гордиевский в страшной тесноте с большим трудом стаскивал с себя одежду. Затем отчетливо послышалось журчанье — он явно опорожнял мочевой пузырь от выпитого пива. Рейчел включила музыку: «Лучшие хиты» американской рок-группы Dr. Hook — компиляцию из альбомов «Only Sixteen», «When You’re in Love with a Beautiful Woman» и «Sylvia’s Mother». Композиции Dr. Hook часто называют «легкой музыкой». Гордиевский не нашел в ней ничего легкого. Даже втиснутый в раскаленный багажник автомобиля, спасая свою жизнь, он с отвращением отметил и надолго запомнил, что его заставили прослушать какую-то низкопробную слащавую попсу. «Это была ужасная, ужасная музыка. Терпеть не могу такую».

Но Рейчел больше всего беспокоили не звуки, которые производил их тайный пассажир, а исходивший от него запах: сложная смесь запахов пота, дешевого мыла, табака и пива. Не то чтобы запах был очень неприятный, но он был весьма характерным и ощущался очень сильно. «Это был типично русский запах. Его было бы очень странно обнаружить в нормальной английской машине». Служебные собаки наверняка учуяли бы, что задняя часть машины пахнет совершенно иначе, чем пассажиры, сидящие впереди.

Старательно изворачиваясь, Гордиевский сумел снять с себя рубашку и брюки, но на это ушло столько физических сил, что ему перестало хватать воздуха. И без того было очень жарко и душно, и воздух внутри багажника, казалось, уплотнялся с каждым судорожным вдохом. Гордиевский проглотил успокоительную таблетку. Он уже представил себе сцену, которая разыграется, если его обнаружат пограничники. Британцы изобразят изумление и заявят, что все это провокация, беглеца им подбросили в Ленинграде. Их всех задержат. Его увезут на Лубянку, заставят во всем сознаться и потом расстреляют.

Между тем в Москве КГБ наверняка уже понял, что что-то неладно. Однако оттуда не поступали распоряжения закрыть ближайшую сухопутную границу, и, похоже, никто не заметил связи между исчезновением Гордиевского и отъездом двух британских дипломатов, которые накануне вечером ушли пораньше с вечеринки в посольстве, чтобы отправиться на автомобилях в Финляндию. Поначалу кагэбэшники почему-то решили, что Гордиевский, наверное, покончил с собой и лежит теперь на дне Москвы-реки или, может быть, напился где-то до бесчувствия. Выходные — это маленькое летаргическое оцепенение во всех крупных бюрократических аппаратах: в эти дни на работу заступают сотрудники второго звена, а начальство отдыхает. КГБ начал искать Гордиевского, но без особой расторопности. В конце концов, куда ему бежать-то? А если он совершил самоубийство, то можно ли найти лучшее доказательство его вины?

На двенадцатом этаже Сенчури-хаус Дерек Томас, заместитель второго секретаря отделения разведки Министерства иностранных дел, вместе с командой Пимлико ждал в кабинете главы P5 телефонного звонка Шоуфорда, чтобы узнать о результатах «рыбалки» в Финляндии. В самом МИДе Дэвид Гудолл, постоянный второй секретарь, созвал своих старших советников, и они все вместе ожидали новостей от Томаса. В половине второго — в половине четвертого по московскому времени — Гудолл, набожный римский католик, поглядел на часы и объявил: «Дамы и господа, в эти самые минуты они должны пересекать границу. Думаю, сейчас самое время вознести маленькую молитву». И полдюжины чиновников склонили головы.

В Выборге улицы оказались запружены, транспорт еле полз. Если КГБ замышлял вывести британцев на чистую воду — а именно, подстроить дорожно-транспортное происшествие и протаранить одну из машин, — то это должно было случиться здесь, в центре города. «Жигули» уже куда-то пропали. Потом отстали и милицейские машины. «Если они собираются нас схватить, то схватят уже на границе», — подумал Джи.

Рейчел вспоминала, как по настоянию Вероники Прайс они тренировались в лесах под Гилдфордом: втискивались в багажник, заворачивались в термоодеяло, слушали звуки двигателя, музыку из магнитофонной приставки, неожиданные толчки, остановки и голоса, разговаривавшие по-русски. «Тогда это все казалось каким-то безумием». Теперь же все это обрело смысл: «Мы все понимали, каково ему там, внутри».

Гордиевский принял еще одну таблетку и почувствовал некоторое умственное и физическое расслабление. Он укрылся с головой термоодеялом. Хотя он и разделся до трусов, с него градом лил пот и скапливался лужицей на металлическом полу багажника.

Километрах в 15 к западу от Выборга они подъехали к началу военизированной приграничной зоны, обнесенной сетчатым забором с колючей проволокой наверху. Ширина приграничной зоны составляла приблизительно 20 километров. Между этим местом на дороге и Финляндией находилось пять погранзастав — три советские и две финские.