Шпион и предатель. Самая громкая шпионская история времен холодной войны

Отношения между британской и американской разведслужбами немного напоминают отношения между старшим и младшим братом (или между сестрами): это близость — и конкуренция, дружба — и ревность, взаимопомощь — и склонность к перебранкам. В прошлом и Британия, и Америка сильно пострадали от проникновения агентов коммунизма, и ни одна из этих двух стран не могла избавиться от подозрения, что другая страна может оказаться ненадежной. Между ними были подписаны соглашения об обмене перехваченными радиоэлектронной разведкой сигналами, однако информацией, поступавшей от агентурных источников, они делились куда более скупо. У Америки имелись шпионы, о которых Британия ничего не знала, и наоборот. «Продукт», производимый этими источниками, предлагался лишь по «служебной необходимости», а само понятие этой необходимости оставалось весьма расплывчатым.

Данные об операции «РЯН», поступившие от Гордиевского, были переданы ЦРУ в том объеме, который мог сослужить некоторую службу, однако британцы отмерили американцам правду в крайне «щадящих дозах». До того момента материалы операции «Ноктон» распределялись исключительно среди осведомленных читателей из числа сотрудников МИ-у и МИ-6, в особых случаях передавались датчанам в ПЕТ, а также поступали в кабинет премьер-министра, секретариат кабинета министров и МИД. Решение расширить круг этих получателей, включив в него разведсообщество США, ознаменовало важную веху в этой истории. МИ-6 не стала сообщать, ни из какой части света поступил этот материал, ни от кого. Источник был тщательно замаскирован, его роль преуменьшена, а сами данные преподнесены в такой форме, что их происхождение было трудно установить. «Было решено передать полученный материал в разделанном, отредактированном виде, как обычную разведсводку. Нам нужно было замаскировать происхождение информации. Мы сказали, что она получена от сотрудника среднего звена и не из Лондона. Мы добивались максимальной безликости». Однако американцы нисколько не усомнились в подлинности и надежности переданного им известия: было очевидно, что это первосортная, заслуживающая доверия и очень ценная информация. МИ-6 не стала говорить ЦРУ, что секретные данные получены из самых недр КГБ. Но, пожалуй, пояснять это было излишне.

Так началась одна из самых важных операций по обмену разведданными в ХХ веке.

Медленно и осторожно, с тихой гордостью и старательно скрываемым торжеством, МИ-6 начала по капле передавать Америке секреты Гордиевского. Британская разведка давно уже гордилась своим умением пестовать агентуру. Пускай Америка сильна деньгами и технической мощью, зато британцы хорошо понимают людей — во всяком случае, им нравилось думать, что это так. Дело Гордиевского в какой-то мере тешило уязвленное самолюбие англичан, тяжело переживавших позор, каким они на много лет покрыли себя, прозевав Филби, и потому свою новую победу они преподносили с легким налетом британской спеси. Руководство американской разведки было очень впечатлено, заинтриговано, преисполнено благодарности — и слегка раздражено тем, что младший брат явно задается. В ЦРУ не привыкли к тому, чтобы другие ведомства решали за него, какую информацию ему стоит предоставить, а какую лучше придержать.

Постепенно, по мере того как шпионский улов Гордиевского увеличивался в объеме и обрастал новыми подробностями, предоставляемые им данные попадали на верхние этажи американских правительственных кругов и в конечном счете влияли на политические решения, принимавшиеся в Овальном кабинете. Но о том, что у британцев есть советский крот, занимающий очень высокий пост, знала лишь крошечная горстка американских разведчиков. Одним из них был Олдрич Эймс.

После возвращения из Мексики карьера Эймса в ЦРУ пошла в гору. Они с Росарио поселились в Виргинии, в городке Фоллс-Чёрч под Вашингтоном, и в 1983 году, несмотря на довольно пестрый трудовой стаж Эймса, его назначили начальником советского отдела Управления внешней контрразведки ЦРУ. Он продолжал подниматься по служебной лестнице, но недостаточно быстро, и его неудовлетворенность профессиональным ростом не проходила. Росарио согласилась выйти за него, но развод с первой женой сулил разорительные расходы. Эймс завел себе новую кредитную карту — и немедленно влез в долги, накупив новой мебели на 5 тысяч долларов. Росарио была вечно недовольна и ныла, а еще она постоянно звонила родным в Колумбию. Каждый месяц она наговаривала по телефону долларов на четыреста. Квартирка, где они жили, была маленькой и тесной. Ездил Эймс на старенькой и облезлой «вольво».