Шпион, которого я убила

— А-а-а?.. Нет, это не козел, это коза. Вернее, козочка. Это козочка для спектакля, она мирная.

— Ты хочешь сказать, — задумалась Милена, — что вы используете в балете козу?

— Козочку, — Надежда отошла подальше за кулису в темноту. — Козочку для Эсмеральды.

— Скажи пожалуйста! — восхитилась Милена. — Но ведь ей плохо здесь, в клетке!

— Милена, почему вы тут? Вы как прошли на сцену?

— Я пришла посмотреть на труп.

— По-посмотре-рели? — стала заикаться Надежда.

— Да. Это не он. Слишком молодой. А как эта клетка открывается?

— Не о-он?

— Конечно, было бы грандиозно, если бы это он рухнул сверху мертвый на сцену! Ну да ладно, я подожду еще. А животное нельзя оставлять здесь, у него будет стресс. Он сытый?

— Это не он, это она, коза!

— Не кричи. Помоги открыть клетку.

Надежда, плохо соображая, что делает, нащупывает и открывает задвижку.

Милена ловко ухватывает конец веревки.

— Иди сюда, бедная моя.

Коза упирается и не хочет выходить.

— До чего довели животное! Иди же, я дам тебе печенье.

— Милена, вам лучше из партера выйти в вестибюль. Извините, я должна…

У меня дела, я не могу вас проводить.

— Не беспокойся о нас, пожалуйста, — заявляет Милена, выдергивает изо рта козы конец своего боа и доверительно сообщает:

— Я давно не была в театре!

Мне очень нравится. Пойдем, милая, — она тянет к себе веревку, — посмотрим на хрусталь.

Леон пил кефир из пакета, когда в костюмерную смерчем влетела Надежда и, подвывая, забралась под раскроечный стол. Он отставил пакет, вытер рот, подошел к столу и заглянул под него.

— Что ты еще учудила?

Надежда так сильно затрясла головой, что заколки на ее хвостах застучали друг о друга висюльками.

— Что у тебя в руке? — кивнул Леон.

Медленно раскрыв ладонь, Надежда с удивлением уставилась на свои поломанные очки с черными круглыми стеклами.

— Мне все-таки кажется, что это ты устроила переполох наверху. Вылезай.

Надежда встала на четвереньки, выползла и вскарабкалась с ногами на стол.

— Рассказывай. — На сцену упал труп, — еле слышно, шепотом.

— Актер?

— Не-е-ет. Он упал сверху. Из подкупольных креплений. Я его плохо привязала, наверное…

— Когда ты его плохо привязала? Надежда задумывается, шевелит губами, глядя в потолок, потом называет число.

— Где взяла?

— Тут валялся, — кивнула Надежда в сторону стоек с костюмами.

— Зачем прятала?

— Он сначала был живой. Я хотела помочь, а потом он умер.

— Он умер при тебе? — спрашивает Леон. От его спокойных, лаконичных вопросов девушка понемногу успокаивается.

— Да. Выплюнул изо рта зажигалку и умер.

— Что-нибудь сказал?

— Нет. Леон, спрячь меня, пожалуйста! Леон задумался.

— А что это был за грохот? — спросил он, протягивая Надежде платок.

— А, люстра упала.

— Наша главная люстра? — не верит Леон. — В партере?

— Ну да. Сначала упал труп. Наверное, веревку для Квазимодо закрепили к основной конструкции, она задела тюк с телом. Потом кто-то выстрелил, и — шарах! Люстра упала.

— Ну, знаешь!.. — качает головой Леон.

— Спрячешь?

— Пошли.

31. Учительница

— Минуточку внимания! С вами работает следственная бригада Службы безопасности! Большая просьба равномерно рассредоточиться по фойе, не толпиться, собрать рядом с собой знакомых или близких людей, которые в случае отсутствия у вас документов помогут удостоверить личность. Если есть пострадавшие в результате падения люстры, оставайтесь на своих местах, по мере досмотра вам будет оказана первая помощь.

После слова «досмотр» кое-где послышались истерические женские вскрики, но в основном народ вел себя организованно.

Шесть женщин — группа психоаналитиков — и восемь мужчин — оперативных работников рассредоточились среди зрителей и работников театра, собранных в фойе. Женщины выбирали из толпы проблемных и способных на провокационный всплеск истерики клиентов. Мужчины искали возможных правонарушителей или лиц, находящихся в розыске. Через шесть-восемь минут двадцать три выбранных ими человека направились к гардеробу, остальные зрители должны были пройти к выходу сквозь четыре поста с наружным осмотром. Возбужденные театралы перестали возмущаться прерванным спектаклем и требовать возврата денег и с интересом наблюдали, как у этих четырех импровизированных постов на доставленных из кафе столиках устанавливают чемоданчики с компьютерами и прочей техникой.

Несколько рабочих сцены затаскивали в фойе стулья и табуретки для особо пожилого контингента, по залу прошли две женщины в белых халатах с успокоительными средствами и нашатырем, в основном же публика, успокоившись, воспринимала происходящее как интересный боевик.

— Прошу простить заранее, — винился любезный молодой человек с кобурой под расстегнутым пиджаком и идентификационной карточкой-прищепкой на лацкане, — но мы вынуждены будем прибегнуть к моментальному экспресс-анализу отпечатков пальцев некоторых граждан. Прошу не воспринимать это как личную угрозу вашей свободе, а исключительно как вынужденную меру перестраховки с нашей стороны!

Зрителей у постов тихим, вкрадчивым голосом спрашивали, имеют ли они при себе оружие, и если имеют, просили медленно достать его и положить на стол.