Шпион, которого я убила

Еще один звонок в информационный отдел. На поиски номера телефона Марата Устинова нужно время, поскольку он не является служащим Службы.

— Я сам прогнал жену, — вдруг говорит Адам с дивана. — Все думают, что она бросила инвалида, а я сам ее прогнал. Знаете, если вы видите через эту свою винтовку в темноте, то и враг может также увидеть вас в свой прицел. Зачем тогда выключать свет?

Враг… Смешно. Не враг, а коллега, у которого впору проходить курсы повышения квалификации по выживанию.

— Как вас зовут, можете сказать?

— Без маски вы очень красивы. Вы сидите неподвижно уже почти час, это достигается тренировкой?

— Если вы не хотите говорить, как вас зовут, можно, я сам придумаю имя?

— Мне очень нравится «Ева». Удачное имя для первой женщины, да?

Ева убирает лицо от винтовки и несколько секунд смотрит на разлегшегося в диванных подушках Адама.

— Раз уж вы отвлеклись, подкатите, пожалуйста, коляску, я сяду в нее.

Сам! — повысил он голос, когда Ева подкатила коляску и склонилась к дивану.

Потом она сделала несколько упражнений, установила на полу ладони и медленно подняла ноги в стойку. В перевернутом вверх ногами пространстве худой мужчина в инвалидной коляске, слегка освещенный полоской света из коридора, выглядел совсем иначе. В единении механизма и человеческого тела было что-то законченное, удачно совмещенное, некий образ кентавра, приспособившегося к собственному бессилию в ускользающем от него прогрессе.

Ева села на стул. Вдох — выдох, вдох — выдох. Установив дыхание — а она знала, что только при помощи определенной гимнастики дыхания есть шанс высидеть с напряженной прямой спиной и расставленными согнутыми ногами длительное время, сохраняя полную неподвижность, — Ева наблюдает, как прощается высокий представительный нотариус. Милена вышла его проводить в коридор, ее нет слишком долго. Нервничать нельзя, потому что это, во-первых, совершенно бесполезно, во-вторых, придется потом тратить время на восстановление спокойствия перед выстрелом, если он понадобится. На датчике — тысяча сто двадцать семь метров до объекта, это ничего, ей приходилось стрелять и на полтора километра, но тогда не нужно было сидеть в полной неподвижности так долго и не донимал вопросами инвалид в коляске. Вернулась. Берет трубку телефона. Не набирает номер, значит, звонят ей. В какой-то момент беседы Милена поднимает голову и смотрит в оголенное окно. Ева продлевает выдох, напрягая диафрагму. Неужели скоро конец ожиданию? Звонит телефон. Она достает его, не убирая лица от винтовки, включает и молча ждет.

— Ты меня ищешь? — Голос Марата спокойный, как будто он не в холодной беседке сидит с фотоаппаратом наготове, а дома перед телевизором. — Мне сказали, что женщина ищет мой номер мобильного.

— Ты где? Покататься не хочешь?

— У меня работа подвалила.

— Давай помогу с работой. — Ева опускает винтовку и смотрит на разговаривающего по телефону Марата. Он встал, топчется на месте и осматривает двор.

— Это простая работа, так, поснимать, подумать.

— То есть, — улыбается Ева, — стрелять не надо?

— Нет, конечно. Я стараюсь последнее время решать свои проблемы бескровно.

— Это как?

— Больше полагаюсь в выживании на обладание компроматом, чем на собственные силы и умение. А ты что поделываешь?

— Я решаю свои проблемы по старинке.

— Это как? — слышно, что Марат улыбается.

— Больше полагаюсь на собственные силы и умение, чем на шантаж.

— Тогда я найду его первым.

— Второй буду я.

— Согласен, — Марат великодушен.

Ева отключает телефон, не попрощавшись.

— Почему вы без перчаток? — вдруг спрашивает Адам.

— Перчаток?

— Ну да, вы зашли в квартиру в маске, но без перчаток.

— Это не важно. — Ева смотрит, как Милена подходит к окну и размашисто крестится.

— Можно сделать предположение? — Мужчина в кресле нервничает.

— Валяйте.

— Вы действуете по собственной инициативе, вопреки мнению начальства.

— Адам, отдаю должное…

— Адам, если вам не трудно, — ударение на первую букву. Вы замужем?

— Нет.

— Хотите замуж?

— Нет.

— Я прогнал жену, когда она призналась, что очень хотела за меня выйти.

Понимаете, это стало невыносимым — думать, что она хотела меня женить на себе.

— Нет.

— Что — нет?

— Не понимаю, почему это невыносимо. Меня никто никогда не насиловал в этом плане.

— Ну, а вы кого-нибудь женили на себе силой?

— Да.

— Что вы сделали, чтобы он пошел в загс?

— Показала ему пистолет и сказала, что пристрелю, если не женится.

— Странный способ обзавестись семьей, — после долгого молчания заявил Адам. — И что, это того стоило?

— Еще как!

Марат Устинов во дворе посмотрел на окна старухи. Горят. Он резко присел в беседке, потому что во двор вбежала Надежда. Она уже прошла мимо, потом почему-то остановилась. К его большой досаде, она вдруг пригнулась и, стараясь ступать бесшумно, пошла к беседке.

— Гав! — Марат резко встал, когда различил дыхание девушки рядом.

Отпрянув, Надежда споткнулась, не удержалась на ногах и упала в куст.