Шпион, которого я убила

Я же понимаю своим умом, что, сколько бы она ни тужилась, так и останется только приложением, с высшим образованием или без него.

— Замолчи, Гвоздь, — со второй парты обернулся назад выбритый налысо Дима Кунц. — Говори про себя. — Он развернулся к Еве:

— Я, к примеру, стометровку беру за десять и пять. А вы?

— Я думала, мы говорим про ум. Ну ладно. Стометровку не бегала давно, со студенческих времен. А вот марш-бросок два года назад — пять километров в полной боевой экипировке — я провела показательно. Четырнадцать минут и двадцать одна секунда. И чтобы сэкономить ваше время, могу сразу заявить, что вам меня не перепрыгнуть, не перестрелять, не пересидеть под водой. Это не в плане хвастовства или демонстрации личного превосходства. Я хочу сказать, что все это совершенная ерунда, если не управляется умом.

— Ладно, Ева… Николаевна, — улыбнулся Дима Кунц, — ум, конечно, хорошо. Но пять километров мы сейчас не побежим, под воду не полезем. Чем вы собираетесь нас наглядно поразить? Неужели будем палить по нарисованной на доске мишени?

— Я просто отвечу на любой ваш вопрос.

— Коля Фетисов, — встал мальчик у окна. — Правда, что вы пришли в школу из ФСБ?

— Правда.

— Вы убивали людей? — тихо, почти шепотом, — Марина рядом с Лейлой.

— Да.

В наступившей тишине со среднего ряда поднялся сутулый худой подросток, сгреб в рюкзак несколько книжек с парты и молча пошел к двери.

— Это тоже поступок, — успела произнести Ева, прежде чем он взялся за ручку. — Ты можешь уйти молча, а можешь сказать свое имя, чтобы я в следующий раз не называла его по журналу.

— Меня зовут Игнат. И вы мне отвратительны.

— До свидания, Игнат, — развела Ева руками. После минутной тишины вопросы посыпались со всех сторон.

— У вас есть дети?

— Зачем вы пошли работать в органы?

— Из какого оружия вы предпочитаете стрелять?

— Вас унижают мужчины на работе?

— Как лучше всего покончить с собой?

— У вас есть подруга или только «боевые товарищи»?

— Вы снимались голой в журналах? В этом месте опять наступила тишина.

— Кто спросил про журнал? — Ева не хотела улыбаться, это вышло само собой.

— Я спросил, — откликнулся маленького роста черноглазый мальчик. — Я Скворец. То есть меня зовут Миша Скворец, но просто Скворец меня вполне устраивает, тем более что в классе есть еще один Миша.

— Журнал с собой? — поинтересовалась Ева.

— Что? Нет… Он у меня дома. Я сижу, смотрю на вас, и мне кажется, что уже где-то видел. Принести на следующий урок?

Вопрос задан самым невинным тоном, можно сказать, услужливо, а в глазах — откровенная наглость.

— Можешь принести на следующий урок, можешь сбегать за ним на перемене и пустить по рукам в классе. Мне все равно. Но с одним ты не можешь не согласиться. Я смотрюсь в «Плейбое» намного эффектнее девочек-манекенов с парафиновыми улыбками.

— Согласен, — подумав, кивнул Скворец. С последней парты встал проверяющий из РОНО и, глядя в пол, быстро вышел из класса.

— Ну все, — вздохнул Дима Кунц. — Отвечайте побыстрее на наши вопросы, мне кажется, что это ваш первый и последний урок.

— Кто еще хочет уйти, я пойму. — Ева зашла за учительский стол и поставила на него спортивную сумку. — Вопросы… Если коротко, то получится так. В органы я пошла работать, потому что верила в справедливость закона. По специальности я — юрист. У меня трое детей, и все приемные, не самый счастливый вариант семьи, тем более что я не замужем. Оружие люблю все, оружием я очаровываюсь, как некоторые мужчины великолепными автомобилями. На захватах предпочитаю тяжелое — короткоствольные автоматы или полуавтоматические обрезные винтовки. С собой у меня всегда «Макаров», не знаю почему, привыкла еще со времен работы следователем в отделе внутренних дел. Он устарел, но рука его хорошо помнит. — Ева завела руку за спину, почти незаметным мгновенным движением вынула оружие, достала обойму и стукнула по столу пистолетом. — Но самым совершенным считаю снайперское оружие. И раз уж пришлось к слову, обещаю, что на каждом уроке мы рассмотрим подробно, изучим, разберем и соберем по одному из видов оружия. — Она улыбнулась, оглядев задержавших дыхание детей. — Гранатомет не обещаю, тяжеловат. Сегодня, к примеру, я принесла двуствольный капсюльный пистолет девятнадцатого века, девятимиллиметровый. Настоящее произведение искусства, одна резьба чего стоит. — Ева открыла сумку. — Начнем, так сказать, с исторического прошлого оружия. Почти у каждого моего коллеги из внутренних дел или Службы безопасности есть такой вот экземпляр из прошлого. — Она аккуратно, без стука положила на раскрытый школьный журнал двуствольный пистолет с круто изогнутой рукоятью и курками сверху. — Кстати, что касается мужчин и унижения. Никто никогда не унизит меня безнаказанно, но попытки были.