Шпион, которого я убила

— У меня, это самое… Связи налажены с военным ведомством, я с самого начала курировал это дело, как только к нам обратился профессор Дедов. Я и сейчас настаиваю на совместной разработке с военными. Они же заинтересованы больше нашего.

— Это точно. И смотри, что получается. Военные подготовили подложные пленки. Сколько?

— Точно не скажу.

— Ну а все-таки? Три? Четыре? Если учесть, что три пленки пропали — две при передачах и одна исчезла вместе с агентом разведки Сабуровым…

— Мы все-таки считаем причастной к этому работницу театра Булочкину.

— Мы — это?..

— Отдел внешней разведки и военная разведка.

— Еще есть пленки?

— Что?

— Я спрашиваю, есть еще подложные пленки? Я хочу их видеть.

— Минуточку, — задумался Осокин. — Я выясню, если это для вас так важно.

— Очень важно. Не «для вас», а для нас. Для разведки Службы, военной разведки и отдела внутренних расследований. Вперед, Осокин!

— Сейчас? — удивился офицер.

— А что мешает?

— Да нет, ничего. — Осокин, неуверенно потоптавшись, сел к компьютеру.

Теперь Ева сидела совсем рядом — плечо в плечо. — Я должен набрать код, — он покосился на Еву и покраснел.

— Не переживай, код я могу набрать сама, я его знаю, вот только общаться со мной военные отказываются. Пожалуйста. — Чуть подтолкнув его плечом, Ева набрала код, и удивленный Осокин шепотом повторил знаки и буквы.

Сделав запрос на информацию, Ева с удивлением посмотрела на табличку на экране.

— Это еще что?

— Они не будут общаться по связи. Только по телефону, — объяснил Осокин, доставая мобильный.

— Как это понимать?

— Дополнительная защита. Мой голос у них занесен в «бочку», на «бочке» стоит сигнализатор и расслаиватель звука, за десять секунд аппарат определяет, что говорю именно я.

— Ничего себе! И давно такая защита?

— С самого начала, как только они приняли участие в деле профессора Дедова.

— То есть как только они принялись за изготовление подложных пленок?

— Так точно. Звонить?

— И побыстрей!

Осокин минут пять ведет переговоры. Выключает телефон.

— Последняя пленка уничтожена.

— Когда? — Ева не удивлена.

— Три часа назад. Когда узнали о пропаже агента внешней разведки Кабурова, посещения театра решено было прекратить до полного выяснения обстоятельств. Военные решили, что пленка уже не понадобится, и уничтожили ее.

— Садись ближе, Осокин, я кое-что покажу. — Ева открывает на экране документы. — Внимательно смотри. Вот наша сегодняшняя ночь. В двадцать три часа пятьдесят восемь минут агент разведки Кушель нажал на своем телефоне кнопку срочного вызова. В ноль пятьдесят две мне поступил вызов уже после осмотра тел в квартире старшего лейтенанта Кушеля. Предварительный диагноз — отравление.

Вот это лейтенант Кушель, если вы не знакомы. — Ева открывает следующую страницу. Худое тонкогубое лицо, длинный нос, внимательный взгляд. — В квартире агента Кушеля четыре трупа. Он, его напарник, сосед Кушеля и еще один напарник из «наружки». Вот оперативная съемка, так.. Стол, карты, коньяк. — Ева прибавляет звук в колонках, и становится слышно тяжелое дыхание пожилого фактурщика, его самого не видно, только рука в перчатке осторожно берет бутылку, и кто-то рядом говорит: «Покер».

— Приблизительное время смерти с ноля часов до ноля пятнадцати, — читает на экране Осокин:

— Это фактурщики передали, как только осмотрели тела.

Что у вас завязано на времени?

— Вот это. — Ева открывает следующую страницу. — Это звонки агента Кушеля за последние пять часов. Меня интересует этот, в двадцать три ноль пять.

Кушель звонил в отдел разработок и попросил изъять у военных последнюю подложную пленку для ее анализа. Поскольку он сам находился под домашним арестом в связи с расследованием исчезновения напарника, он попросил пленку эту отдать в отдел внутренних расследований, в научную лабораторию. Странно, да?

— Я пока ничего не улавливаю, — сознался Осокин.

— Ну как же, лейтенант? Кушель звонит в двадцать три ноль пять с просьбой изъять пленку. В двадцать три пятьдесят восемь он последней предсмертной судорогой нажимает кнопку на телефоне. Вот его рука, обрати внимание. Видишь?

— Ему стало очень плохо, он хотел вызвать «Скорую», — предположил Осокин.

— Или срочно попросить помощи, поняв, что его отравили. Или сказать, почему отравили!

— Ну, допустим, и что?

— А военные, получив запрос на подложную пленку, тут же ее уничтожили!

Как это может быть?

— Да как угодно. Нестыковка, не дошло сообщение, и потом, там же приказывают совсем другие люди. Ева Николаевна, расскажите мне свою версию, а то я не совсем врубаюсь. У вас такой вид, как будто вы что-то поняли.

— Да, — кивнула Ева. — Две вещи. Первая — я связываю напрямую запрос агента Кушеля и его с напарником смерть. А это значит, что военные начали свою игру.

— Да они здесь никаким боком, — покачал головой Осокин. — Они же по нашей просьбе стали делать пленки! А что вы еще поняли? Номер два?

— Три офицера внешней разведки попросили защиты и подробного расследования в отделе внутренних расследований. В живых не осталось ни одного.