Шпион под подозрением. Спасские ворота

— Раньше я фотографировал одну страну, а жил в другой… — Он откупорил вторую бутылку водки. — На моих снимках были улыбающиеся лица, цветы, красивые дети и произведения искусства. А на улицах — очереди, грузовики, пьяные с расстегнутыми ширинками, слезы и нищета. Я все задавал себе вопрос: где я?.. В общем, приходилось проявлять большую творческую изобретательность.

— А теперь?

— Теперь все жалуются. Всем плохо, не только пьяным с расстегнутыми ширинками. — Он засмеялся, но его смех быстро угас. — А не лечь ли нам спать? Может, удастся заснуть…

Маркус, однако, не чувствовал никакой усталости. В его крови накопилось слишком много адреналина.

— А почему она назвала вас солдатом? Вы — солдат пропагандистской войны? Ваше оружие — фотографии текущих событий?

— Знаете, дружище, — уводя глаза в сторону, ответил молодой человек, — не думаю, что это так интересно.

— Очень интересно. А как же иначе? Я ведь… э… я раньше работал журналистом…

По-прежнему глядя в сторону, молодой человек тихо сказал:

— Если вам и впрямь интересно, слушайте: послезавтра я должен кое-кого убить…

34

Порученец поставил картонную коробку на пол и задвинул ее в угол комнаты.

— Что в ней? — обеспокоенно спросил Рассерт.

— Личные вещи, без которых он не уедет: книги, семейные фотографии и все такое прочее. Он не хочет, чтобы они попали в руки новых хозяев, которые постараются использовать их против него.

— Понимаю.

— Да? Странно, — сказал Порученец, проверяя содержимое шкафов. — У вас, американцев, совсем другая жизнь.

— У нас тоже была гражданская война.

— Да, но теперь у вас… — он не сразу подыскал нужное слово, — теперь у вас порядок. У нас же всегда был хаос — даже когда все казалось стабильным. Возьмем, к примеру, правление Брежнева. Знаете, почему ничего не происходило? Потому что у них ни в чем не было согласия. Пока в газетах писали, что у руководства единая позиция, они там, в Кремле, орали друг на друга и подставляли подножки, как школьники. Бездарные школьники, не способные ни на что путное, просто более жестокие и бессовестные, чем остальные. — Порученец невесело рассмеялся. — Иногда они дни напролет обсуждали достоинства западных автомобилей — мне Михаил об этом рассказывал. И какая модель мощнее, и как удалось незаметно ввезти машину в страну. Подумать только: Брежнев любил спортивные автомобили! — Он презрительно фыркнул. — Хотя уж и забраться туда не мог — дряхлый стал, а если и забирался, то не в состоянии был мотор завести. Комедия!

Маленькая квартира понемногу наполнялась вещами в дорогу: на стульях выросли стопки аккуратно сложенной одежды, на столе появились карты, документы, бланки, паспорта и конверты с иностранной валютой. Ящик, в котором хранились пистолеты и патроны к ним, перенесли в ванную.

Рассерт тихо присвистнул:

— Вы изрядно потрудились!

Порученец пожал плечами.

— Не только я. Вы сделали не меньше. — Он сел за стол. — Похоже, информация об англичанине произвела сильное впечатление, хотя в КГБ и не знают ее источника…

— Интересно, куда он подевался?

— Ему нелегко придется. Тут не Запад. Россия все еще закрытая страна, да и люди здесь привыкли не доверять иностранцам. Их учили этому с детства, такие уроки даром не проходят.

— А женщина?

— Сомневаюсь, что она сможет ему помочь. За ней следят. Она под колпаком и знает, что надо быть осторожной.

Рассерт встал, походил по комнате, потом снова сел за стол.

— Что вас беспокоит, друг?

— Только эта женщина. Вы ведь воздержитесь от некоторых действий?..

— Боитесь, как бы мы ее не убили? — Порученец вздохнул. — Убийство — всегда ошибка. Михаил это часто повторяет. Знаете, что он мне сказал во время нашей последней встречи? «Я уезжаю, чтобы предотвратить кровопролитие. Но если кровь все-таки прольется, она падет не на наши головы».

Он пристально посмотрел на американца.

— Надеюсь, вы это понимаете.

— Гарри Фокс? — услышал он сквозь полуденный шум лондонской улицы.

— Кто вы?

Ответа не последовало. Он уже стоял на ступенях американского посольства, когда два человека подскочили к нему, схватили под руки, быстро, так что он едва не упал, потащили к машине с затемненными стеклами, мотор которой уже работал, и втолкнули внутрь.

Они если по обе стороны от него. На вид лет сорока с небольшим, с непроницаемыми лицами. Он знал, что дверцы машины заперты на замок, и вопросы задавать бесполезно. Он нарушил правила, а теперь и они, в свою очередь, поступили так же: дают понять, что тоже плевать хотели на правила, да и на него самого.

«Ловко проведенная операция, — подумал он, — но вот с пробками на улицах англичанам никак не справиться». По его расчетам, они двигались в западном направлении. Под накрапывающим дождем мелькнул указатель «Аэропорт». Свернув с эстакады, покатили по узким улицам квартала, расположенного за телецентром Би-Би-Си, мимо шеренги домиков с крошечными террасами. Фокс даже не удосуживался читать названия улиц. Зачем? Конспиративная квартира в одном из обшарпанных домов, где не приходится ожидать теплого приема, наверняка была «одноразового пользования».