Шпион товарища Сталина

Как легко, оказывается, пробить тело человека! Гестаповец, безжизненно свесив голову, висел, пришпиленный заточкой к ставню, словно его убийца, помешавшись, вдруг перепутал человека с мотыльком, а заточку — с булавкой для крепления бабочек к коллекционной карточке.

Я понял, что помощь несчастному помощнику Нобля теперь явно не в моей компетенции, и быстро осмотрел высокий, в два человеческих роста каменный забор, который тянулся от стены пивной на расстоянии, не превышавшем четырех или пяти шагов.

Так просто перепрыгнуть через него было невозможно. Куда же подевался мой сумасшедший парень, а с ним, видимо, и тот рыжий увалень, только что запросто убивший трубой человека?

Неподалеку за углом я обнаружил поддоны. Они были сложены в штабель.

Скорее всего, беглецы забрались на поддоны и перемахнули через забор. Я мигом сделал то же самое.

В прежние времена мы с Хелен после посиделок в пивной много гуляли по окрестным улицам, чтобы проветриться, поэтому я знал здешние переулки как свои пять пальцев.

Не буду описывать, как я плутал по закоулкам, главное, что я быстро нашел выход из нескончаемой вереницы улочек — пятачок заднего двора и арку, которая вела на главную улицу с ярким освещением и довольно оживленную даже ночью.

Именно на этом пятачке я и перехватил своего лохматого курчавого друга. Он был сильно пьян и, не поспевая за увальнем, видимо, отстал.

Я схватил парня за шиворот, он мгновенно вывернулся, но мне удалось бросить его спиной к стене. В руке моего неожиданного противника блестел окровавленный обрезок трубы, тот самый, который Нобль поочередно вручал своим клиентам.

Я попытался мирно поговорить с бандитом, но он в ответ на мою просьбу успокоиться и не совершать глупостей, махнул перед моим носом трубой так, что загудел воздух.

После этого первое, что пришло мне в голову, — бежать, но я с трудом сдержался. Мне даже показалось, что бандит слегка удивился тому, что я остался стоять на месте. Тут он снова лихо махнул трубой, целя в ребра. Я вовремя сгруппировался, и труба просвистела мимо.

Бандит, продолжая танцевать передо мной, замахнулся, чтобы ударить сверху. Но, вспомнив уроки нашего инструктора по лётному училищу, я прыгнул вперед и, обвив его жилистую шею ногами, потянул всем своим весом вниз, а во мне ни много ни мало тогда было девяносто с лишним килограммов. Прием самбо сработал, мой противник все-таки не удержался на ногах и, крякнув, рухнул вниз. Я упал вместе с парнем на мостовую, продолжая крепко сжимать его шею ногами.

Когда я поднялся, мой оппонент валялся на спине, дико вращая глазами. Он был в полубессознательном состоянии.

Бдительные жители заметили драку. Вскоре прибыла полиция.

Меня сразу же задержали, а бандита отправили в больницу. Впрочем, особой помощи ему там не понадобилось, он быстро пришел в себя, и в ту же ночь его перевели в следственный изолятор.

Меня опросили и выпустили, однако началось следствие. Выяснилось, что сумасшедший парень с заточкой, его звали Карл Рунштейн, уже много лет находится в розыске за зверское убийство полицейского.

В молодости он был вначале боксером, затем активным участником уличных манифестаций, во время которых крушил челюсти всех подряд по приказу тех, кто платил. Вначале платил кайзер, после него — Веймарская республика, а вслед за ней — нацисты.

Вскоре завистники донесли, что, мол, активисты неарийского происхождения дискредитируют нацистское движение. Оказавшись на улице, никому ненужный Карл попробовал вернуться к спортивной карьере и даже пару раз выиграл чемпионаты Германии, но «неарийское происхождение» и здесь стало непреодолимой преградой.

В тысяча девятьсот тридцать восьмом году Карла решили стерилизовать в рамках правительственной программы «по борьбе за чистоту крови», но он в припадке ярости превратил конвоира буквально в котлету и сбежал. С тех пор Карл Рунштейн скрывался в разных местах, а в последнее время — в подвале пивной «Веселая наковальня».

Глава третья Картина тушью

Пусть страх хватает все кругом,

Пусть катит он в глаза, как ком,

Меня мир страха не пугает,

Любим я, потому страх тает.

Владилен Елеонский. Бельчонок в колесе

1

Мой поезд в Москву отложило описанное выше непредвиденное происшествие. Я оказался важным свидетелем по делу Карла Рунштейна — человека, который подозревался в совершении ряда тяжких преступлений.

На следующий день меня допросил следователь. Мои показания были тщательно запротоколированы, а через две недели следователь запланировал очную ставку между мной и Рунштейном.

Немедленно провести следственное действие было невозможно. Подозреваемый впал в совершеннейшее безумие, он со вкусом буйствовал в камере, пробуя на прочность металлическую дверь своим большим упрямым лбом, и пока что ему требовалась лишь экстренная психиатрическая помощь.