Шпионка. Почему я отказалась убить Фиделя Кастро, связалась с мафией и скрывалась от ЦРУ

Моей жизни угрожала достаточная опасность, чтобы власти решили приставить ко мне охрану. Посреди ночи меня и моих детей забрали из дома вместе с Чармен Бернс, подругой моих беззаботных дней. Милая и симпатичная девушка родом из Нового Орлеана случайно оказалась у меня дома, зашла в гости. На самолете нас доставили куда-то во Флориду, в район Майами Спрингс, где располагались несколько тайных домов. Нам запрещено было уезжать оттуда. Будучи заложником поневоле, ради твоей же собственной безопасности, ты вынужден жить в полном неведении: никто ничего тебе не говорит и не объясняет. На вопросы о том, когда это закончится, единственное, что они могут ответить: «Когда все уляжется».

Моя дочь все хорошо продумала: она знала, что наказание для несовершеннолетних более мягкое, чем для взрослых.

Может показаться, что с охранниками, дежурящими по двое, тебе не о чем беспокоиться, но не в моем случае. Однажды произошло событие, не имеющее никакого отношения к тому, что мне угрожало, однако моя жизнь оказалась в опасности. Как-то раз в пятницу вечером агенты ушли в бар, и мы остались без охраны. В дом вломился какой-то сумасшедший, сбежавший из психиатрической лечебницы. Изнасиловав и убив жену одного из охранников в другой квартире – об этом я узнала позже – он пробрался к нам. Я спала, а проснувшись, увидела, как он, обнаженный, идет на меня с ножом, бормоча пошлости и поглаживая себя, собираясь надругаться надо мной. Я не могла шевельнуться от ужаса, но, поняв, что он не был наемником Стерджиса, начала спокойно разговаривать, притворяясь, что собираюсь удовлетворить его потребности, уговаривая его всего лишь перейти в другую комнату. Из груды одежды я достала складной нож, который всегда был при мне, раскрыла его и набросилась на этого ненормального, нанеся ему четыре поверхностных ранения, которые, тем не менее, оказались достаточно глубокими, чтобы он начал истекать кровью. В истерике, не помня себя от страха и отвращения, я стала звать таможенника, Стива Цукаса, на которого тогда работала информатором, все еще продолжая наносить удары ножом. Извращенец попятился прочь из дома и в конце концов упал на землю, а я смогла закрыть дверь. Тогда он кинулся к одному из окон и начал бить в него, вопя: «Я убью тебя! Тебе не жить!» Кричал он, кричала я, мои дети, Чармен. Я позвонила по телефону экстренной связи, который был в доме, умоляя о помощи. Тут же появились десятки агентов в машинах без номерных знаков. Войдя, они застали меня, остолбеневшую, не в силах разжать кулак, чтобы выпустить нож из руки. Я сделала это только тогда, когда увидела Монику и поняла, что этот сумасшедший не прорвался к ней в комнату и не напал на нее. Мы все были живы и невредимы, однако нам потребовалось немало успокоительного, чтобы пережить этот кошмар.

Зеленая тетрадь

Иллюзия нашей, казалось бы, гарантированной безопасности развеялась как дым. Тогда нас поселили в номер люкс на верхнем этаже одной из гостиниц Майами, где мы прожили несколько дней. Я была душевно истощена и вдобавок переживала за маму, которая осталась одна в Нью-Йорке. Ей пришлось лечь в больницу после того, как она непонятным образом заболела. Но мы не знали, сколько еще пройдет времени, прежде чем нам можно будет свободно перемещаться. Я не знала, что нас ждет впереди. Цукас дал мне маленькую детскую тетрадь зеленого цвета, предложив, чтобы я проводила время с пользой, записывать туда свои мысли. По его словам, это лучшая терапия, которую только можно себе представить. Хотя все было не так просто, как могло показаться: у него был свой интерес. Цукас хорошо знал Фрэнка Стерджиса, которого ему довелось однажды арестовать: он рассказал мне о сети наркотрафика из Мексики, где не обошлось без моего старого знакомого. Ему также было известно о поездке в Даллас, и Цукас признался мне, что собирался отправить тетрадь с моими записями в Вашингтон, в специальный комитет по расследованию политических убийств.

За несколько дней я исписала двадцать шесть страниц воспоминаниями о поездке в Даллас, о моей матери, о Фиделе, о Маркосе Пересе Хименесе, о предательстве проклятого Дэвида Уолтерса. Мне и вправду стало легче: я начала возвращаться к нормальной жизни и почувствовала себя лучше. Мне пришло на ум, что можно сделать новые документы, воспользоваться какой-нибудь программой по смене места жительства, даже сделать пластическую операцию. И начать жизнь с чистого листа. Сказав «я осталась совсем одна», я спросила, можно ли отправиться на Кубу. Я сказала просто шутки ради, ведь знала, что откажусь: мне совершенно не хотелось возвращаться в Аризону, но я чувствовала, что должна: нужно было ухаживать за мамой, я не хотела оставлять Фрэнка Смита, а также у меня была несуразная, но в то же время устоявшаяся жизнь с Эдди.

Мой первый конец