Шпионские игры

Митчелл сидел за рулем, что считалось подвигом для американца в Пекине. Письменный тест на вождение состоял из сотни вопросов, а его английскую версию почти невозможно было понять. Большинство сотрудников Данна, имевших водительские права, раз за разом сдавали этот тест, часто делясь друг с другом правильными и неправильными ответами и заучивая их наизусть, чтобы улучшить результат. Митчелл проходил тест на китайском, что само по себе было великим достижением, и сдал его с отличным результатом, неслыханным для американца. Обычно, однако, он все же предпочитал пользоваться железной дорогой. Движение в Пекине напоминало потоки воды в венецианских каналах, подчиняясь по большей части неписаным правилам. Водители действовали чисто инстинктивно, двигаясь подобно рыбьим косякам, когда поворот одной машины мог вызвать целую волну позади. Митчеллу потребовались месяцы, чтобы проникнуться духом здешнего автомобильного движения, но оно того стоило, так как усложняло жизнь сотрудникам китайской службы безопасности, которым приходилось вести за ним слежку.

Свернув на улицу Ванфуцзин Дацзе, он нажал на газ, каждые несколько секунд переводя взгляд с дороги на зеркало заднего вида. МГБ следовало за ним по пятам. От слежки на колесах избавиться было нелегко, в основном из-за того, что водителю приходилось смотреть бо́льшую часть времени назад, а не вперед на дорогу. Но русские, обеспечившие Митчелла нескончаемой практикой, помогли быстро выработать соответствующую привычку.

На протяжении последних трех поворотов вместе с ним свернуло не менее пяти машин. Он не был уверен, в каких из них едут сотрудники службы безопасности, но не сомневался, что как минимум две, а может, и три из них следуют за ним. С этим у него проблем не было. Сегодня вечером он собирался остановиться лишь однажды – чтобы заправиться.

Пионер стоял перед фасадом Столичного театра и смотрел на поток машин, словно собираясь поймать такси. Для подобных операций он предпочитал именно это место. Пионер любил театральное искусство и мог со знанием дела обсуждать многие постановки, особенно западные мюзиклы. Его преследовала музыка из «Отверженных». История Жана Вальжана, который вел тайную жизнь, казалась похожей на его собственную, и Пионер специально учил английский, чтобы понимать текст либретто, слушая альбом у себя дома. От холода изо рта Пионера поднимался пар – от вчерашней теплой погоды не осталось и следа. На нем было черное пальто и шарф – красный, а не синий, который он обычно носил, повязанный так, чтобы лицо оставалось открытым. Данная оперативная задача не требовала ничего, кроме того, чтобы его можно было узнать с близкого расстояния. Сегодня при Пионере не было секретных материалов – вообще ничего, что могло бы в чем-либо уличить его в случае обыска, и тем не менее он волновался сильнее, чем когда-либо на своей памяти. Возможно, с сегодняшним вечером мог сравниться тот, когда он впервые пришел и предложил свои услуги ЦРУ, но тогда, почти двадцать пять лет назад, волнение было вполне объяснимо. Тогда невежество сработало в его пользу. Теперь же его тревогу усиливал опыт. Он подумал о том, задавало ли МГБ себе вопрос, как часто он меняет цвет шарфа, и на него имелся лишь один ответ – до сегодняшнего времени ни разу. Он надеялся, они не поймут, что эта перемена связана с чем-то большим, нежели с модой.