Шпицбергенский дневник

Не обходится и без курьёзов. Был у нас в бригаде строителей молодой парень Андрей. Странный немного своей оригинальностью поведения. Работать руками вроде бы не любил. Даёт ему мастер то или иное задание, а в ответ слышит требование объяснить, почему это задание даётся ему, а не кому-то другому. Замучил он своими постоянными рассуждениями о справедливости не только своего начальника, в сущности простого рабочего человека, но и многих других жителей Баренцбурга, в том числе и меня.

Приезжают в Баренцбург норвежцы, знакомые Андрея, он ведёт их в нашу столовую пообедать. А я запретил пускать в рабочую столовую иностранцев. Вот Андрей, улучив минутку при встрече со мной, требует от меня объяснений, почему он не имеет права угостить своих друзей в столовой, где он сам питается бесплатно. Это, мол, несправедливо.

Терпеливо рассказываю:

— Ты ведь на материке, принимая друзей, ведёшь их к себе домой, покупаешь выпивку и закуску за свой счёт. А здесь бесплатная столовая только для тех, кто работает в тресте, то есть бесплатной она только называется, так как на самом деле трест выделяет на питание каждого работника определённую сумму денег, которая фактически является частью его зарплаты. Поэтому, если кто-то приводит в столовую иностранцев, то он кормит их за счёт всех работников, а не за свои деньги, что не может быть справедливым.

— А как же мне их угощать, если они мои гости? — интересуется Андрей.

— Веди их в кафе «Русская кухня», которое мы сделали специально для туристов.

— Но там платят валютой, которой у меня нет.

Андрей лукавит, и я хорошо знаю это. В действительности у Андрея достаточно валюты, поскольку он очень способный, если не сказать больше, художник. Картины, которые он пишет маслом, раскупались туристами, а не которые из своих работ он передавал для выставки в картинной галерее Лонгиербюена, где их тоже успешно приобретали норвежцы.

— Андрей, — говорю, — не морочь мне голову. Ты прекрасно понимаешь, что такое общие деньги и твои собственные. Купи в буфете продукты и угощай своих друзей у себя в квартире.

— Но в буфете продукты дороже.

И так с Андреем можно было разговаривать бесконечно долго, поскольку на любое утверждение он находил возражения, что и бесило собеседников. Я обычно прекращал бесполезный спор, говоря, что мне некогда заниматься пустословием и уходил. Андрей же всегда чувствовал себя победителем в длинных тягучих разговорах, состоящих из вопросов «Почему?», которых у него было не меньше, чем у маленького пятилетнего почемучки. Это утомляло почти каждого, с кем он начинал философствовать о справедливости. Поэтому, когда он после нескольких неудачных попыток всё же сумел сбежать в Лонгиербюен и с помощью молодых норвежских ребят устроился там на работу в пекарню, где ему дали и небольшую комнатку для жилья, то рабочие строительного участка Баренцбурга вздохнули с облегчением, обрадовавшись тому, что из бригады ушёл любитель разговаривать, а не работать.

Мне же было интересно, как этот паренёк, не любивший трудиться у нас, будет жить в обществе, где тоже считают деньги и не дают их ни за что.

Опасения мои оправдались очень скоро. Из пекарни Андрея выгнали. Друзья нашли ему другую работу, но и там он долго не продержался. Нашли что-то ещё. Но ведь Андрей не был нигде специалистом, а, главное, не хотел им быть. Так что пришло время, когда его молодые друзья от него тоже отказались, и в норвежском посёлке никто не хотел брать его на работу. И пришлось нашему болтуну возвращаться ни солоно хлебавши, кажется, назад в Россию. Впрочем, возможно он ухитрился прорваться в материковую Норвегию, точно не знаю. Если так, то там он быстро пополнит армию безработных, ибо вид на жительство получить в этой стране отнюдь не просто.

Пришёл к себе. Затем на обед. Получил пайки за себя и Старкова на завтра, поскольку завтра отключают ТЭЦ и столовая работать не будет.

Это одна из любопытных особенностей жизни нашего посёлка. ТЭЦ построена давно, оборудование его состарилось и уж сколько лет, как говорится, дышит на ладан. По всем статьям подающая в посёлок электроэнергию централь должна была бы прекратить свою работу и уйти на пенсию, как произошло в норвежском посёлке, где уже лет десять назад возвели здание новой ТЭЦ, оснастив его самой совершенной техникой, включая систему очистки от вредных примесей выхлопов воздух. Сегодня уже и эту новую, по нашим понятиям, станцию норвежцы собираются заменить более современной и заказали чертежи.

А наша старушка по-прежнему успешно трудится, скрипя, чихая и нещадно пыхтя чёрным дымом, особенно заметным вредными примесями в зимний период, когда только что выпавший празднично-белый снег, уже через несколько часов становится грустно серого цвета. Слова «успешно трудится» можно в данном случае использовать весьма условно. Успеха-то большого нет.

Те, кто знают ситуацию не понаслышке, всё время живут в состоянии страха, что вот-вот либо котёл взорвётся, либо трубы лопнут где-то и произойдёт крупная авария, когда в случае сильных холодов придётся срочно эвакуировать всё население посёлка.