Шрам

Неожиданной нахлынувшая волна боли, заставила меня прижать руки к животу и, сделав шаг в сторону, присесть на край стола. Удар механического протеза Джима, похоже, еще долго будет напоминать о себе. Мы оба были измотаны недолгой, но бурной потасовкой, однако в любой момент могли продолжить ее, достаточно было лишь одной искры. Так и стояли: я, чуть опершись на стол и прижав левую руку к животу, Джим слегка покачиваясь, и зажимая ладонью кровоточащую рану. Оба были готовы к драке, но никто не стал нападать. Некоторое время слышалось лишь наше сбивчивое, хриплое дыхание. Этого короткого перерыва хватило, чтобы клокочущая внутри Джима неконтролируемая ярость слегка поутихла, и он произнес:

— Лучше уходи Клайд. Иначе я действительно возьму пистолет и застрелю тебя.

— Я лишь хочу помочь тебе, Джим.

— Иди ты к черту со своей помощью!

Он развернулся и двинулся в сторону арсенала, по дороге опираясь на стены и мебель и оставляя на них кровавые отпечатки.

— Я просто хочу, чтобы все было как раньше. Чтобы ты вернулся.

— Как раньше — он издал несколько хриплых смешков и приложил окровавленную руку к замку считывателю. Дверь перед ним открылась.

Скрывшись в арсенале от моего взгляда, Джим загремел чем-то. Я явственно услышал звук заряжаемого оружия, но никак не отреагировал на это. Лишь молча сидел, вытирая кровь с подбородка, сочащуюся из разбитой губы, и стараясь дышать коротко и часто, так как любой глубокий вдох усиливал боль. Со стороны могло показаться, словно я вообще перестал обращать на Джима внимание, а просто сидел и ждал, когда боль в животе начнет хоть немного ослабевать. Однако все было как раз наоборот. Боль была лишь назойливой помехой мыслям, которые я безуспешно пытался собрать в кучу, и выстроить в нужные слова, чтобы наконец достучаться до друга.

Когда Джим вновь появился в дверном проеме, левой рукой он продолжал зажимать рану, кровь из нее и из разбитого носа залила всю его майку и продолжала хлестать. В правой руке он зажимал пистолет.

— Мы ведь уже проходили это, помнишь? — сообщил я с удивительным, даже для самого себя, безразличием — Ты не станешь стрелять.

— Уверен? — он вновь наставил на меня оружие.

Конечно, я не был уверен в этом. Более того, я мог поспорить, что несколько минут назад, он действительно собирался задушить меня. Но сейчас состояние аффекта спало и это давало мне шанс.

— Делай что хочешь.

— Почему? — его рука дрожала — Почему ты не уходишь Клайд? Ты что не дорожишь своей гребаной жизнью?

— Я дорожу тобой, Джим.

— Если это так… если действительно так, то уходи.

— И что дальше? Останешься здесь? Будешь продолжать пить, пока однажды не захлебнешься собственной блевотиной?

— Да хоть бы и так. Все лучше…

— Чем что?! — выкрикнул я, не выдержав его непроходимой тупости, и тут же поплатился за это болью, прокатившейся по всем внутренним органам.

— Чем… все это… — он обвел взглядом комнату.

— Я все еще жив Джим. Их нет, но я жив. Ты хоть когда-то помнил об этом? Или я для тебя умер вместе с остальными, там, за стеной?!

— Я не знаю, Клайд — он прислонился плечом к стене, но продолжал направлять пистолет в мою сторону — Чего ты от меня хочешь?

— Что бы ты проснулся наконец и увидел, во что превратил свою жизнь.

— И что тогда? Возьмемся за руки и вприпрыжку убежим в закат?

Вместо ответа я сплюнул кровь, набравшуюся во рту. Затем осмотрел свои ладони, изрезанные осколками стекла. Один из них все еще блестел в ране на правой руке. Но я не чувствовал боли ни от этих порезов, ни от разбитой губы. Кажется, вся боль сконцентрировалась в районе живота, спрессовавшись в единый пульсирующий пучок.

— Время скорбеть по умершим прошло — изрек я, наконец четко сформировавшуюся в голове мысль — Все дальнейшее, что ты станешь делать со своей жизнью, уже не будет иметь к скорби никакого отношения, и ей не оправдается.

— Ты так легко об этом говоришь. Но кем был ты, когда мы встретились? Ты помнишь? Лишь пустой оболочкой, с комком боли в груди, на все готовый лишь бы она утихла. Что, забыл, каково тебе было тогда?

— Я помню. И помню, как встретил тебя. Ты и твой брат, и все вы, Грешники, вытащили меня из этого омута. Но я готов был принять помощь, готов был изменить свою жизнь. А ты готов?

Джим опустил пистолет и съехал по стене на пол, так словно силы окончательно покинули его тело. Казалось, что тяжелый груз придавил Джима к полу. Непосильный для человек груз. Для одного человека. Но для нескольких это могла быть весьма приемлемая ноша. И все же я не бросился к нему на помощь. Ведь, вопреки всему, Джим все еще хотел нести ее один. А я не собирался навязывать дружбу.

— Я возвращаюсь домой Джим — сказал я, распрямляясь в попытке побороть этот сгусток боли внутри — Ты пойдешь со мной?

— Мой дом здесь — произнес он глядя в пол, на который одна за другой падали капли крови с его лица.

Моя попытка оказалось не очень удачной, и резкая боль заставила снова согнуться, но она была достаточно терпимой, чтобы я мог идти. Что и собирался сделать незамедлительно — уйти отсюда.

— Как скажешь. Ты знаешь, где меня искать.