Шрам

Сначала близнецы решили, что кто-то заманил их в ловушку. Они обошли ветхий домик в лесу в поисках опасности, но обнаружили только колючие заросли чертополоха и пауков. Белия и Мория сошлись у неказистой двери дома, в котором выросли, настороженно переглянулись и толкнули дверную створку. Рассохшиеся доски заскрипели в унисон с проржавевшими петлями, и впервые за много лет в лесной домик проник свет.

Белия развела огонь в очаге и набрала в старом колодце чистой воды. Мория вымыла запылившиеся чашки и достала из походной сумки пакетик с чаем. Сёстры грели руки у очага и смотрели, как над закипающим эмалированным чайником поднимается пар.

– Мы обе покинули этот дом второпях, – прервала молчание Белия. Женщины огляделись, вспоминая былое. – Ты вышла замуж, а мне пришлось бежать, спасая свою жизнь.

– Тебя послушать, так я думала только о себе, – обиженно протянула Мория. – Я влюбилась. Отец обрадовался бы моему счастью.

– Отец радовался только нашим мучениям. А ты вышла замуж и сбежала после того, как он оставил нас, прокляв напоследок, – мягко произнесла Белия, но в её глазах таилась грусть.

– О каком проклятии ты говоришь? – Мория нахмурила прелестный лоб.

– Ты так ничего не поняла? – неодобрительно прищёлкнув языком, Белия разлила чай по чашкам.

– Я не понимаю тебя, Белия. Последнее желание отца я прекрасно помню – он благословил нас. И потому на моей коже появились рисунки, вехи моей жизни. Разве это проклятие?

– Мора, у тебя что-то с памятью. Отец желал нам лишь горя. Его жизнь не удалась, и нам он желал такой же жестокой судьбы. Взгляни на свои метки – нельзя же всерьёз считать эти чёрные картинки на коже благословением. Ты обнажена перед всем миром, твоё тело выдаёт все твои помыслы. Жить так бесцеремонно открыто просто неприлично. Где твоя гордость?

– Опять ты за своё, – вздохнула Мория. – Столько лет прошло, а ты по-прежнему мне завидуешь. Я не забыла, как ты пыталась отнять моё счастье и трон. Может, ты и проклята, но не пытайся испачкать меня своими глупостями. Я королева!

Они замолчали. Потрескивал огонь в очаге, пахло слежавшейся пылью, сёстры прихлёбывали чай. В затуманенное окно заглянуло солнце, залив ярким светом Морию. Белия осталась в тени. Две половинки, две тени, две сестры, некогда делившие материнское чрево, – их развела жизнь.