Шрам

Конечно, его слова можно назвать ересью и кощунством. Однако теперь я понимаю: отец спас жизнь мистера Купера, не дал ему погибнуть глупо и бессмысленно. Дети мистера Купера умерли совсем маленькими, даже не научились ходить. Он намеревался спасти книги из их кожи.

Без кожаной книги нет и души. Когда я позволила спалить папину книгу – а ведь тогда я верила, что на моих глазах бросили в огонь именно его книгу, – я уничтожила его душу. Вот почему мы храним семейные книги, перелистываем их – так наши предки живут после смерти. И так будем жить мы. Семейные книги – наша гарантия вечности. Ни разу в жизни я не слышала, что преступники крадут книги предков. Даже самый отъявленный негодяй не решился бы на такое. Это за гранью мерзости.

Все взгляды обращены на Лонгсайта, нашего великого лидера, но он ошарашен, стоит, раскрыв рот, и не издаёт ни звука. Мэр вдруг будто бы стал меньше ростом. Сегодняшний спектакль явно пошёл не по заранее написанному сценарию. Вместо мэра к микрофону подходит Джек Минноу. Они с Мел стоят рядом, умиротворяюще глядя на толпу.

– Расходитесь по домам, – говорит Минноу. – Без паники. Мы отыщем того, кто это сделал, и злоумышленник не уйдёт от правосудия. Клянусь!

Люди расходятся молча: не слышно ни единого радостного или приветственного восклицания. Горожане оглядываются, на их лицах – страх. Можно попросить людей не поддаваться панике, но их страх от этого только возрастёт. Ведь кто-то в нашем городе совершил страшное преступление, которому прощения нет и быть не может.

А что же мэр Лонгсайт? Он провожает взглядом своих почитателей, их будто смывает дождём. Восхищение толпы ушло сквозь пальцы, восторг превратился в ужас. В глазах мэра вспыхивает ярость: его триумф украден! И это ещё одно непростительное преступление пустых.

Глава двадцать первая

Вернувшись в кабинет Мел, я не нахожу себе места. Шагаю из угла в угол.

«Наверняка это дело рук пустых. Как же иначе? Только они способны на такое невообразимое святотатство. А кто привёл в Сейнтстоун пустых? Я. Странно, что за дверью не беснуется толпа, готовая разорвать меня на куски».

Входит запыхавшаяся Мел, её щёки пылают.

– Собирайся, – выпаливает она и бросает мне походную сумку.

– Что собирать? – Я недоумённо пожимаю плечами. – У меня ничего нет, разве ты забыла? Мы куда-то направляемся?

– В Фетерстоун. Куда же ещё! – невозмутимо сообщает Мел и, глянув на меня, бросает в сумку свой блокнот. – Ведь пустые украли книги предков! Или у тебя другая версия?

– Нет. – Приняв у Мел охапку одежды, я набиваю сумку. – Больше никто не посмел бы забрать книги из кожи. А вот Сана сделала бы это не задумываясь.

– И мне так кажется.

Мел передаёт мне брусок мыла.

– Как ты считаешь, чего мы добьёмся, отправившись в Фетерстоун? – с любопытством спрашиваю я.

Мел набрасывает на плечи шаль и закутывается в неё.

– Пожалуй, пойдём к пустым с миром. – В ответ на мой удивлённый взгляд она широко улыбается. – Новое учение Лонгсайта, хоть и совершенно невероятное, играет нам на руку: в Сейнтстоуне больше не твердят изо дня в день о пустых. Возможно, это наш шанс заключить мир, если Сана всё не испортит. – Мел нетерпеливо прикусывает губу. – Нельзя отступать, Леора. Пророчество требует мира.

Мне очень хочется возразить, сказать, что Сану убедить будет нелегко. Однако попробовать стоит. Мы должны хотя бы попытаться перебросить мостик через пропасть, которая сейчас разделяет отмеченных и пустых. Быть может, новую историю о сёстрах рассказали именно сейчас ради этого?

Интересно, как связана история о сёстрах со странным учением Лонгсайта и его новым могуществом?

– Мел, а ты и правда веришь, что он вернулся из мира мёртвых? – спрашиваю я. – И что его метки исчезли, тоже веришь? Неужели это было настоящее чудо?

Рассказчица вдруг застывает на месте, и я понимаю, что движет ею в последние дни – страх.

– Метку нанесли правильно, – тихо признаёт Мел. – Обель сделал татуировку как полагается. Мы видели, как игла пронзает кожу. А теперь от знака нет и следа. Это чудо? Не знаю. В одном я уверена: что бы ни задумали Лонгсайт и Минноу, в конце концов они получат больше власти, а людям останется меньше свободы. Какие бы прекрасные слова ни говорил мэр, как бы ни был он щедр, о себе он позаботится в первую очередь.

Кивнув, я продолжаю собирать сумку. Всего несколько секунд – и мы готовы.

– Разве нашего отсутствия не заметят? – осторожно интересуюсь я. – Мы же не можем просто встать и уйти?