Шри Рамана Махарши - Жизнь и Путь

Снова горят палочки с фимиамом. Кто-то продол­жает сидеть в медитации с закрытыми глазами, но ос­тальные расслабились и просто любуются Шри Бха­гаваном. Один из посетителей поет сочиненные им песни восхваления. Человек, откуда-то возвратившийся в Ашрам, предлагает подношение из фруктов, оставляя у его стоп, а потом находит себе место в ближайших рядах перед ним. Служитель отдает обратно часть предложенного как милость, или прасад, Шри Бхага­вана; что-то может быть отдано детям, вошедшим в Холл, обезьянам, стоящим у окна рядом с кушеткой или показавшимся около двери, павлинам или корове Лакшми, если она наносит визит. Остальное позднее берется для столовой, где поровну делится между пре­данными.

Шри Бхагаван ничего не принимал для себя. В его взгляде — какая-то невыразимая заботливость. Это не только сострадание непосредственным тревогам своих почитателей, но и в целом громадной ноше самсары, человеческой жизни. И тем не менее, несмотря на эту заботливость, черты его лица могут демонстрировать неумолимость человека, который победил и никогда не идет на компромиссы. Этот аспект твердости обыч­но скрыт мягкой порослью седых волос, так как, по традиции, его голова и лицо бреются в день каждого полнолуния. Многие из преданных сожалеют —поросль седины на лице и голове так усиливает Милость и смягчает непреклонность. Но никто не осмеливается сказать ему это.

Лицо Шри Бхагавана подобно лицу воды, всегда переменчивому и в то же время всегда одинаковому. Поразительно, как быстро оно переходит от мягкости к скалоподобной жесткости, от смеха к слезам состра­дания. Так полно живет каждый последующий аспект, что чувствуется не одно человеческое лицо, но лицо всего человечества. Формально он, может быть, и не красив, так как черты лица неправильны, но, тем не менее, самое прекрасное лицо выглядит банальным рядом с его лицом. В нем есть такая реальность, что ее отпечаток глубоко западает в память и живет, когда другие впечатления стираются. Даже те, кто видели Шри Бхагавана лишь короткое время или только на фотографии, вызывают его своим умственным взором более живо, чем хороших знакомых. Действительно, может быть, Любовь, Милость, Мудрость, глубокое по­нимание, невинность ребенка, что сияют с такого изо­бражения, — более хорошая отправная точка для меди­тации, чем любые слова.

Вокруг кушетки, в полуметре от нее, установлены передвижные перила высотой около сорока пяти сан­тиметров. Сначала их введение вызвало небольшой спор. Администрация Ашрама заметила, как Шри Бха­гаван обычно избегал прикосновения и отступал назад, если кто-либо собирался это сделать. Припомнив, кро­ме того, как некий, введенный в заблуждение почи­татель однажды разбил кокосовый орех и захотел вы­разить ему почтение, разливая молоко над его головой, администраторы решили, что подобная изоляция будет лучшим выходом. С другой стороны, многие из пре­данных чувствовали, что установлен какой-то барьер между ними и Шри Бхагаваном. Обсуждения вопроса, одобрил ли он такое нововведение, продолжались пря­мо перед Махарши, но никто не осмелился спросить его об этом. Бхагаван сидел, оставаясь безучастным.

Какие-то почитатели, не вставая со своих мест, бе­седуют со Шри Бхагаваном о себе или своих друзьях, сообщают новости об отсутствующих преданных, за­дают вопросы, касающиеся его учения, чувствуется до­машняя атмосфера, атмосфера огромной семьи. Воз­можно, кто-то имеет какое-то личное дело и идет к кушетке, чтобы поговорить со Шри Бхагаваном впол­голоса или передать ему листок бумаги, на котором оно изложено. Может быть, нужно послушать ответ или достаточно просто проинформировать Шри Бха­гавана, когда есть вера, что все будет хорошо.

Мать приносит грудного младенца, и Шри Бхагаван улыбается ребенку более сердечно, нежели она. Ма­ленькая девочка приносит свою куклу, опускает ниц перед кушеткой, а затем показывает Шри Бхагавану, который берет ее и рассматривает. Молодая обезьянка проскользнула в дверь и пытается схватить банан. Слу­житель преследует ее, чтобы выгнать, но так случилось, что сейчас здесь только один служитель, поэтому обезьянка бежит мимо противоположного конца Холла к другой двери, а Шри Бхагаван настойчиво шепчет ей: «Поспеши! Поспеши! Он скоро вернется». Садху ди­кого вида, со спутанными волосами, в одеянии цвета охры, стоит перед кушеткой с поднятыми руками. Про­цветающий горожанин в европейском костюме бла­гочестиво падает ниц и занимает одно из передних мест, а его компаньон, не уверенный полностью в своей преданности, не простирается совсем.

Группа пандитов сидит около кушетки, переводя ка­кой-то санскритский текст, и время от времени передает его Шри Бхагавану для разъяснения какого-нибудь ме­ста. Малыш, которому еще не исполнилось и трех лет, начинает рассказывать о маленькой Бо Пип ^*, и Шри Бхагаван принимает это тоже очень милостиво, с оди­наковым интересом. Но книга затрепана, а поэтому он передает ее служителю переплести и вернуть ему завтра аккуратно отремонтированной.