Шри Рамана Махарши - Жизнь и Путь

После просмотра писем возможно, что все сидят в тишине, но в этом безмолвии нет никакого напря­жения — оно вибрирует Миром. Может быть, кто-то придет попрощаться, некоторые дамы с Запада со сле­зами на глазах от необходимости уезжать, и светящи­еся глаза Бхагавана вселяют любовь и силу. Кто

За трапезой в столовом зале

в состоянии описать эти глаза? Глядя в них, человек чувствует, что все мирские невзгоды, все прошлые уси­лия, все проблемы ума уходят, словно вредные испа­рения, от которых он поднимается в спокойную ре­альность внутреннего Мира. Слова не нужны, его Милость волнует сердце, и таким образом внешний Гуру поворачивает человека вовнутрь, к познанию Гуру внутри себя.

В одиннадцать часов звучит обеденный ашрамский гонг. Все стоят до тех пор, пока Шри Бхагаван не вый­дет из Холла. Если это обычный день, то преданные расходятся по своим домам, а если какой-то праздник или один из почитателей дает бхикшу, то есть пред­лагает пищу Бхагавану (выражая тем самым духовную признательность), то все приглашаются к обеду. Боль­шой столовый зал полностью свободен от мебели. Сшитые банановые листы разложены по ширине зала как тарелки, двойными рядами, на покрытом красным кафелем полу, и преданные, скрестив ноги, сидят перед ними.

Три четверти зала по его длине отделены от ос­тальной части перегородкой. С одной стороны сидят те брахманы, которые предпочитают сохранять свою ортодоксальность, приверженность традиции ^*, а по другую сторону — небрахманы: неиндуисты и брахма­ны, предпочитающие есть с другими почитателями. Таким образом, для ортодоксов созданы подобающие условия, однако Шри Бхагаван ничего не говорит брах­манам, чтобы побудить их сохранять или отказаться от традиции, во всяком случае, не публично и не всем одинаково. Он сам сидит напротив восточной стены в поле зрения обеих групп преданных.

Служители и женщины-брахманки ходят вдоль ря­дов, подавая на листы рис, овощи, приправы. Все ждут, когда Шри Бхагаван начнет есть, а он ждет, пока все будут обслужены. Еда занимает все время полностью и не смешивается с разговорами, как на Западе. Одна американская дама, которой трудно приспособиться к индийскому обычаю есть руками, принесла ложку с со­бой. Один из разносчиков накладывает овощи на ее лист и говорит, что они специально приготовлены без острых специй, используемых в обычном приготовлении пи­щи, — Шри Бхагаван сам распорядился об этом. Все ос­тальные деловито едят руками. Слуги проходят туда и сюда по рядам, подавая вторую порцию, воду, пахту, фрукты или сладости. Шри Бхагаван сердито подзывает слугу обратно к себе. Когда проявляется нерадивость во внешней технике жизни, он может выказать гнев. Слуга кладет четверть плода манго на каждый лист, а ему ошибочно дал половину. Бхагаван возвращает ее обратно и выбирает самый маленький кусочек.

Один за другим обедающие заканчивают есть, и когда каждый кончает, он поднимается и уходит, ос­танавливаясь помыть руки под краном на улице, преж­де чем идти домой.

До двух часов Шри Бхагаван отдыхает и Холл за­крыт для преданных. Администраторы Ашрама реши­ли, что из-за слабеющего здоровья такой полуденный отдых ему необходим, но как осуществить это? Если попросить принять какое-то более благоприятное для его здоровья изменение режима давания даршана, не­удобное для почитателей, то он наверняка откажет. Чтобы не рисковать, они приняли решение о неофи­циальном изменении, частным образом предлагая по­читателям не входить в Холл в это время. Несколько дней все шло хорошо, но потом один новоприбывший, не зная правила, вошел туда после обеда. Служитель Холла сделал ему знак уходить, но Шри Бхагаван по­звал обратно, чтобы осведомиться, что случилось. На следующий день после обеда Шри Бхагавана уже ви­дели сидящим на ступеньках вне Холла, и когда слу­житель спросил Махарши в чем дело, он ответил: «Ка­жется, никому не разрешают входить в Холл до двух часов». И только с большим трудом удалось убедить его принять эти часы отдыха.

После полудня в Холле могут быть новые лица, так как немногие из преданных сидят там целый день. Да­же те, кто живет рядом с Ашрамом, имеют домашние и другие заботы, требующие внимания, и многие име­ют свои определенные часы посещения.

Шри Бхагаван почти никогда сам специально не говорит о доктрине, лишь в ответах на вопрос. И когда отвечает на вопросы, то делает это не тоном тяже­ловесной серьезности, а в разговорной манере, часто сопровождаемой остротами и смехом. Также и от воп­рошающего не ожидается принятия чего-либо только потому, что Махарши говорит это; он свободен сомне­ваться, пока не убедится. Один теософист спрашивает, одобряет ли Шри Бхагаван поиск невидимых Учите­лей, и он парирует мягкой остротой: «Если они не­видимы, то как вы можете видеть их?» — «В созна­нии», — отвечает теософист, и тогда приходит подлин­ный ответ: «Нет ничего внешнего в Сознании».

Кто-то из другого ашрама спрашивает: «Прав ли я, утверждая, что различие между нами в том, что мы приписываем реальность миру, а вы — нет?»