Штамм «Андромеда»

Распоряжение отправиться именно с этой площадки отдал майор Менчик, который беспокоился, что команда может привлечь внимание: все трое мужчин, пилот и двое ученых, были одеты в прозрачные пластиковые надувные костюмы и напоминали то ли огромных марсиан, то ли воздушные шары на параде Дня благодарения, как заметил один из техников ангара.

Когда вертолет поднялся в ясное утреннее небо, два пассажира (а ими были Джереми Стоун и Чарльз Бертон) осмотрели друг друга. Они оба прибыли в Вандерберг всего несколько часов назад, Стоун из Стэнфорда, а Бертон – из Бейлорского университета в Хьюстоне.

Патологоанатому Бертону исполнилось пятьдесят четыре года, он занимал должность профессора в Медицинской школе Бейлора, а также консультировал Центр пилотируемых космических полетов НАСА в Хьюстоне. До этого он проводил исследования по вопросам влияния бактерий на человеческие ткани в Национальном институте Бетесды.

Именно эта жизненно важная область науки оставалась практически незамеченной, когда Бертон вознамерился твердо изучить этот вопрос. Хотя человечество понимало, что микробы вызывают болезни еще со времен гипотезы Генле в 1840 году, до середины XX века о том, почему и как это происходит, ничего не было известно. Никто не понимал точных механизмов развития патологии.

Бертон, как и многие другие до него, начал с Diplococcus pneumoniae, возбудителя пневмонии. До открытия пенициллина в сороковых годах ученые интересовались пневмококками, однако в пятидесятые интерес академиков, как и финансовые вливания в эти исследования, постепенно сошли на нет. Бертон перешел на Staphylococcus aureus, распространенный кожный патоген, вызывающий прыщи и гнойники. Вначале коллеги над ним посмеивались: стафилококк, как и пневмококк, был крайне чувствителен к действию пенициллина. Они считали, что Бертон взялся за заведомо пропащую работу.

Так оно и было в течение последующих пяти лет. Денег не хватало, и Бертон часто просил помощи у различных фондов и филантропов. Однако он не сдавался, терпеливо изучая защитные свойства оболочки клеточной стенки, вместе с тем открыв с полдесятка токсинов, которые выделяли бактерии для поражения тканей, распространения инфекции и разрушения эритроцитов.

Неожиданно в 50-х появились первые устойчивые к воздействию пенициллина штаммы стафилококка. Новые штаммы были крайне опасны, обладали повышенной вирулентностью и часто приводили к смертельному исходу, в том числе – абсцессу головного мозга. Почти в мгновение ока Бертон узнал, что его работа приобрела огромное значение. Десятки лабораторий по всей стране спешно перепрофилировались на изучение стафилококка, который находился у всех на слуху. За один только год количество денежных средств, выделяемых Бертону, увеличилось с шести до трехсот тысяч долларов. Вскоре после этого он стал профессором патологической физиологии.

Однако Бертон не особо гордился своими достижениями. Он понимал, что ему всего лишь повезло оказаться в правильном месте и в правильное время. А так он всего лишь занимался правильным делом.

Теперь он задавался вопросом, во что выльется это задание.

Сидящий напротив него Джереми Стоун пытался не выдать свою неприязнь к внешнему виду Бертона – под пластиковым костюмом скрывалась поношенная клетчатая спортивная рубашка с непонятным темным пятном на левом грудном кармане и помятые брюки. Даже волосы, по мнению Стоуна, были взлохмачены и неопрятны.

Он уставился в окно, пытаясь отогнать мысли о Бертоне.

– Пятьдесят человек, – он покачал головой. – И все умерли в течение восьми часов после приземления «Скупа-семь». Как они заразились?

– Воздушным путем, – предположил Бертон.

– Скорее всего.

– Погибли только те, кто находился в непосредственной близости от города? Есть ли пострадавшие за пределами Пидмонта? – продолжал Бертон.

Стоун покачал головой:

– Я попросил военных отслеживать все возможные происшествия, но пока что никаких трупов за чертой города не обнаружили.

– Ветра не было?

– Нам очень повезло. Прошлым вечером ветер с севера так и завывал до четырнадцати километров в час, но к полуночи утих. Говорят, для здешних краев это весьма необычно.

– На наше счастье.

– Да, – Стоун кивнул. – Нам повезло и в другом смысле. В радиусе почти двухсот километров нет ни одного крупного поселения. Конечно, на севере расположен Лас-Вегас, на западе Сан-Бернардино и Финикс на востоке. Не ровен час, зараза доберется и туда.

– Пока безветренно, у нас есть время.

– Предположительно.

Следующие полчаса ученые обсуждали возможность дальнейшего распространения болезни, склонившись над кипой карт, составленных за ночь компьютерным отделом Ванденберга. Эти карты использовали для сложного комплексного анализа географических факторов; в данном случае на них была изображена юго-западная часть США с указанием количества населения и направлением ветров.