Штольманна. Отпускъ (СИ)

  Мария Тимофеевна руками всплеснула, глядя на Якова со смесью сострадания и осуждения:

  - Господи, Яков Платонович, да неужели опять какие дела служебные появились? Вы же в отпуске!

  Яков обезоруживающе улыбнулся, зная, как сие оружие действует на дам семейства Мироновых (сколько раз на Аннушке любимой проверено!):

  - Брату обещал отписать, что добрались благополучно.

  Анна удивлённо посмотрела на мужа, но спрашивать ничего не стала, потянулась сладко.

  - И то правда, отдохните с дороги, комнаты вам уж давно готовы. Катя с Гришей там же, где и в прошлый год, справа от вас, - Мария Тимофеевна умиротворённо улыбнулась и тайком перекрестила дочку и её мужа.

  Нет, не зря всё-таки Анна за Якова вышла, с каждым годом всё краше становится, а как у неё глаза сияют, когда на мужа смотрит! И Штольман, словно новобрачный, с жены глаз не сводит, каждый жест ловит и всё прикоснуться норовит, как бы случайно. С князем-то бы такого точно не было, да и с Шумским тоже. Если только с Лёшей Елагиным, хотя...нет, Лёша тоже не вариант, Яков Платонович его, определённо, лучше.

  Катя с Гришей спали, когда родители осторожно заглянули к ним в комнату, поправили сбившиеся во сне одеяльца и мягко отвели упавшие на лицо влажные от пота пряди волос. Намаявшийся за день Григорий от лёгкого поцелуя в щёку лишь вздохнул и улыбнулся во сне, а Катюшка распахнула сонные глазки и цепко, точно крохотная обезьянка, обхватила папу руками за шею, уютно устроив головку у него на плече и пролепетав:

  - А кто сильнее: дракон или акула?

  Яков удивлённо вскинул брови, честно подумал, привычно укачивая дочурку и негромко ответил:

  - Дракон.

  Увы, кратким ответом девчушка ограничиваться не собиралась, явив свойственную роду Штольман дотошность:

  - А почему?

  В тёмной и тёплой детской, с витающими в воздухе сладкими цветочными ароматами совершенно не хотелось вдаваться в детали зоологии, тем более, что драконы существа исключительно мифические, но Яков прекрасно знал, что Катюшка просто так не угомонится:

  - Дракон огнедышащий, умеет летать, у него очень прочная чешуя, он может жить как в воде, так и на суше, а акула она обитает только в воде.

  Катя внимательно выслушала объяснение отца и глубоко удовлетворённо вздохнула:

  - Это хорошо, значит, ты его победишь.

  Пришёл черёд Якову Платоновичу проявлять упорство:

  - Кого, его?

  - Акулу, с которым нас бабушка вчера познакомила, - успокоившись, малышка потеряла интерес к разговору, сладко зевнула и уже через миг крепко спала, по-прежнему цепко обнимая папу за шею, успев напоследок пробормотать невразумительное, - он ещё дельфином прикидывается.

  Яков вопросительно посмотрел на Анну, но та лишь растерянно пожала плечами, талант дочери очень часто и её ставил в тупик. Штольман благоразумно решил всё узнать от Кати утром, благо, малышка, в отличие от него самого, никогда ни о чём не молчала, выпаливая всё, чем были заняты её мысли. Уложив дочку и тщательно подоткнув одеяло, Анна и Яков покинули детскую и отправились в свою комнату, заботливо подготовленную к их визиту Марией Тимофеевной. Спать не хотелось, но час был всё-таки ранний, а потому Анна решила проявить благоразумие, повернулась к мужу и прошептала чуть слышно:

  - Отдохнём немного?

  Яков улыбнулся той самой завораживающей соблазнительной улыбкой, от которой у Анны Викторовны перехватывало дыхание, мысли путались, а колени начинали подгибаться:

  - У меня есть предложение получше.

  Пуговка на светло-сером дорожном платье Анны расстегнулась словно бы сама собой, за ней ещё одна и ещё. Не разрывая магнетический контакт глаз, Яков медленно привлёк жену к себе, не спеша, наслаждаясь каждым мгновением, поцеловал. Анна хрипло вздохнула, обхватила мужа за плечи, скользя руками по сюртуку, а ведь так хотелось коснуться обжигающе-горячей кожи! Сюртук отлетел в угол, за ним последовал жилет, платье стекло по телу Анны и расплескалось у её ног, словно морская пена, из которой рождалась богиня любви и красоты. Яков на краткий, показавшийся обоим вечностью, миг отстранился, сдёрнул покрывало с кровати и стянул рубашку. Анна положила ладонь на шрам, оставшийся после памятной дуэли, приведший чиновника по особым поручениям сыскного отделения департамента полиции в тихий провинциальный Затонск. Сейчас, по прошествии стольких лет, шрам побелел и окончательно зарубцевался, не беспокоя Якова Платоновича даже в непогоду. Яков подхватил руку Анны и принялся нежно целовать каждый пальчик, постепенно поднимаясь всё выше. И опять, как в первые месяцы знакомства, слова пропали, исчезли, потеряв весь смысл. Осталось лишь одно дыхание на двоих, синхронный стук сердца и глаза, шепчущие о любви. Анна припала к мужу, поцеловала его шрам, прижалась щекой к плечу, выдохнула чуть слышно:

  - Яша...