Штольманна. Отпускъ (СИ)

  Увы, живо найти доктора Незнамова не получилось, тот был у роженицы, а к тому моменту, как освободился и самолично направился в полицейское управление, уже все врачи в городе знали, что и как нужно отвечать на вопрос о двух грязных бумажках, одна из которых была замарана кровью. Конечно, в медицинской среде случалось всякое, но в одном все лечители Кисловодска были едины: коли уж в деле замешан кто-то из их среды, нужно умереть, но своего не выдать. Прокопий Кондратьевич ярился, грозился, мало стол кулаком не прошиб, но все доктора в один голос твердили, что записки эти не более, чем рецепты, один на почечный отвар, другой на печёночные порошки.

  - И что это у Вас, господин полицмейстер, за интерес такой к сим записулькам? - с почтительностью, опасно балансирующей на грани насмешки осведомился Михаил Платонович, также вызванные в полицейское управление. - Али потребность в лечении есть? Так Вы только скажите, я самолично и обследование проведу...

  Прокопий Кондратьевич грохнул кулаком по столу так, что мало ножка не обломилась, а по столешнице трещина пролегла.

  - Молчать, когда Вас не спрашивают! Говорите, где Ваш родственник?!

  - Так молчать или говорить? - усмехнулся Михаил и не давая полицмейстеру взорваться от гнева, продолжил:

  - Вы меня на крик-то не берите, при Вашем телосложении излишний гнев смертельно опасен, апоплексический удар случиться может, это я Вам как врач официально заявляю.

  - Братец Ваш где? - прошипел Иванихин, люто жалея, что не может испепелить взглядом.

  Михаил Платонович удивлённо пожал плечами:

  - Так всем семейством уехал.

  - Что ж так скоропостижно? - ядовито поинтересовался Прокопий Кондратьевич.

  Насмешка пролетела мимо цели, господин доктор вздохнул глубоко, руками огорчённо развёл:

  - Дела служебные призвали. Вам ли сего, Прокопий Кондратьевич, не знать?

  Полицмейстер зубами заскрипел, да тронуть Штольмана не посмел, прекрасно понимая, что коли чего с Михаилом Платоновичем случится, братец его, Яков Платонович, всенепременно в город обратно вернётся, если вообще покидал пределы Кисловодска. Конечно, вокзальные служащие бьют себя пяткой в грудь, утверждая, что столичный следователь с дамами и детьми в вагон сел и отбыл, но с этого же чёрта хитрого станется и на ближайшей станции с поезда сойти да обратно возвернуться. Ещё и вместе с жёнкой своей, чтобы было, кому ночью постель греть. А если поверить на миг, что жена его ведьма и с духами беседовать может, то становилось на душе так тошно, что впору в петлю лезть. Ну, да это дело нехитрое, завсегда успеется, лучше выгрызть зубами и клыками счастие да богачество себе.

  После допроса Михаил Платонович вернулся в клинику, прошёл к себе в кабинет и постоял немного у негасимой лампады пред иконой Богородицы, шепча молитвы за упокой души честных христианских душ Алексея Ягодина и Георгия Демидова, кои своей верностью делу и мученической кончиной вне всякого сомнения заслужили вход в Царствие Небесное.

  Пока господин полицмейстер силился постичь тайну обнаруженных посланий, Виктор Иванович пытался попасть к своему подзащитному.

  - Ныноча не положено, - гудел огромный, словно вставший на задние лапы медведь, городовой, тесня господина адвоката внушительного размера животом.

  Но от Миронова отмахнуться было не так-то просто.

  - На каком основании меня не пускают к моему подзащитному?

  Городовой вздохнул, досадуя, что нельзя этому настырному субъекту смазать по-простому по физиономии, проворчал:

  - Енто Вам господин полицмейстер лучше объяснит.

  Виктор Иванович коротко кивнул и направился к Прокопию Кондратьевичу, коему и без настырного адвоката было, чем заняться. У господина Миронова была очень ответственная и, чего уж тут лукавить, смертельно опасная задача: ни единым вздохом не преступая закона, устроить волнение, дабы привлечь к делу несчастного Аркадия Максимовича влияние общественности. Сей операций, если пройдёт она удовлетворительно, достичь можно было разом две цели: во-первых, отвлечь внимание господина полицмейстера и его присных от поиска серой тетради, в коей хранились изобличающие преступников записи, а во-вторых, активизировать людей честных, к подлости и душегубству непричастных. Конечно, весьма риск, что строптивому адвокату попытаются свернуть шею, но Виктор Иванович прекрасно помнил, что риск - дело благородное, а яичницу, как известно, не приготовить, не разбив яиц. И вообще, он себя уважать перестанет, коли дочка с зятем будут собой рисковать, а он станет по-за спинами отсиживаться, вот!