ШтольмАнна. Проказы Купидона (СИ)

Возница, сидящий на облучке, и стоящий у входа в управление городовой переглянулись и чуть приметно усмехнулись. Они прекрасно заметили счастливую мальчишескую улыбку на лице господина Штольмана, его сияющие глаза. А значит не так уж холоден, суров и неприступен господин следователь, есть у него и сердце пылкое, помимо души справедливой. Что ж, дай бог всего наилучшего этой голубоглазой красавице с задорными кучеряшками у висков, сумевшей сделать Якова Платоновича по-настоящему счастливым.

***

Князь Горчаков обитал в фешенебельном особняке на Сергиевской, и дом его был хорошо известен многим жителям столицы. Почтенный Георгий Васильевич пользовался репутацией одного из самых хлебосольных хозяев не только в Петербурге, но даже Москве, а его супруга, Нина Александровна, славилась домовитостью. Долгое время в семействе Горчаковых не было детей, что до слёз огорчало Нину Александровну, проведшую многие часы на коленях пред иконами, много жертвовавшую монастырям и не реже двух раз в год проходившую лечение за границей. Когда же на свет появилась крохотная Настенька, радости князя и его жены не было предела. Девочка росла слабенькой, а потому детство своё, по совету врачей, провела в Ливадии, в фамильном поместье своей бабушки, не чаявшей во внучке души. Когда Анастасия Георгиевна прибыла в Петербург на свой первый дебютный бал, весь свет был очарован её красотой, грацией и свежестью. Некоторая скованность, вполне оправданная для юной дебютантки, придавала Настеньке дополнительный шарм, а немалое приданое становилось блестящей оправой для нового бриллианта. Стоит ли удивляться тому, что на следующий день князю Горчакову нанесли визит сразу несколько блестящих кавалеров, имевших счастие танцевать с Анастасией Георгиевной. Георгий Васильевич принимал гостей как всегда радушно, но на разговоры о замужестве дочери благоразумно отвечал, что неволить свою кровинку не станет, да и спешить резона нет, пусть порезвится ещё, понежится в лучах быстро преходящей светской славы. Успеет ещё из родительского гнезда упорхнуть да детишками обзавестись, время есть. Настенька с батюшкой была полностью согласна, она купалась в родительской любви, а сердечко её хоть и млело от куртуазностей кавалеров, а всё ж оставалось неподвластно стрелам Амура.

Всё изменилось на балу в доме графа Арсеньева, куда Анастасия Георгиевна прибыла вместе со своими родителями. В ту пору в доме графа гостил его старинный приятель, полковник Алмазов, Дмитрий Кириллович, человек годами немолодой, успевший нажить и седины в волосах, и шрамы многочисленные на душе и теле. Граф представил Настеньку полковнику, барышня взглянула в чёрные, словно демонические, очи военного и… пропала. Исчезли все звуки, запахи, во всём мире осталась лишь она да этот мужчина, краше коего на всём свете нет и быть не может.

- Вы позволите пригласить Вас? – Дмитрий Кириллович поклонился, протянул широкую крепкую ладонь девушке.

Рука бравого военного, успевшего повидать за свою жизнь многое, подрагивала от волнения, убелённый сединами полковник чувствовал себя безусым кадетом на своём первом балу.

- Да, - прошелестела Настенька, с душевным трепетом вкладывая свою ручку в широкую ладонь.

Что они танцевали, о чём говорили, да и говорили ли вообще, Анастасия Георгиевна не смогла сказать бы даже под пытками. Когда танец кончился и Дмитрий Кириллович проводил барышню на её место, поклонился и отошёл, Настеньке показалось, что вместе с ним ушла и её весёлость.

- Что с тобой, моя милая, – встревожилась маменька, - ты такая бледная, уж не захворала ли?

- Я здорова, матушка, - ответила Настенька, не сводя глаз со стоящего поодаль Дмитрия Кирилловича.

Нина Александровна за взглядом дочери проследила, разом отметила и солидный возраст, и шрамы, и седины в волосах господина полковника и недовольно поджала губки. Уж могла бы дочурочка и кого подостойнее выбрать, вокруг неё такие кавалеры кружат! Но сердцу, как известно, приказать нельзя, оно не поддаётся доводам разума, у него своя, особая мера на всё и всех. Князь Горчаков, когда вечером жена поведала ему обо всём без утайки, лишь улыбнулся и посоветовал не забивать голову глупостями. Девичье увлечение, что весенний ледок, только отвернись, а уж и нет ничего.

Но увлечение оказалось гораздо серьёзнее, чем восторженный интерес юной барышни к бравому военному. У Дмитрия Кирилловича и Анастасии Георгиевны оказались схожие взгляды, им нравилась одна музыка, они искренне любили театр и балет, душной бальной суете предпочитали прогулки или же уютные вечера пред камином с книгой, причём всем произведениям предпочитали Вольтера, да могли иногда ознакомиться с входящими в моду готическими романами.