Штопальщица

В детстве ее домом было пространство. Огромный воздух, наполненный изменчивыми сиренами зовущих образов. Звук и плоть сливались одно целое, замыкаясь в камертонах прикосновений.

Родители купили ферму в Снэйке, деревушке на севере Голландии. Совсем рядом – большое озеро. Основательные строения, традиционно состыкованные для удобства людей и животных, которые жили практически вместе, разделенные только стеной. Собственное пастбище с огромными пятнистыми коровами. Коровы лениво передвигались, потом лежали на траве, величественные и важные. Это было самым ярким воспоминанием. Стоило ей закрыть глаза, как она видела этих коров. Спокойных, наверное можно сказать – задумчивых. И луга вокруг, над которыми так часто поднимался туман.

Джон Макдорманд – моряк из Ливерпуля, огромен и неуклюж. Жгучий брюнет с зелеными глазами под лохматостью бровей, лохматые усы и волосы, он напоминал большого покладистого пса. Покладистого для тех, кому он предан. В старой доброй Англии он любил пиво и пабы. Он пел и играл на гитаре, когда-то мечтал стать музыкантом. «The Beatles» – его кумиры, он знал их песни назубок, помнил аранжировки.

Его достаточно помотало по свету. В возрасте сорока двух лет, изрядно устав от скитаний, он встретил добрую голландскую женщину Нинке, годами тоже достаточно зрелую, но веселую и приветливую. Женился, решил осесть и заняться сельским хозяйством.

О ребенке они мечтали года два, и когда родилась Линда – счастье беспредельное. Дочке радовались как подарку судьбы, в которую Джон снова поверил.

Типичная голландка Нинке с простым широким лицом и узкими смеющимися глазами-щелочками, курносая, невысокая и ладная, с кудрявыми светло-русыми волосами, всегда деловито схваченными в узел, она целыми днями занималась Линдой, хозяйством, живностью – всем тем, что было жизнью солидной фермерши. Линду она кормила, все остальное делал Джон. Он не очень много говорил с ней на голландском, зная его поверхностно и скудно, невольно приучая ее к английскому языку – бесконечными историями, книжками вслух, и постоянно звучавшей в доме музыкой любимой группы. Пластинок, а потом и CD ливерпульской четверки в доме собралась огромная коллекция. С «Hello, my little girl» начинался ее день, с «You’d better run for your life if you can, little girl» – продолжался, и заканчивался пронзительной мелодией народных инструментов, мягкой и бережной, как настоящая колыбельная:

«Love, love me do,
You know I love you,
I’ll always be true.
So, please, love me do…»

Она привыкла, что звуки и ритм создают настроение. Чем разнообразнее звуки ритмических инструментов, тем выразительней музыка. С ней можно смеяться, плакать, с ней можно любить. О том, как стать любимой, она не думала – она была любима матерью, она была самой прекрасной в мире для своего отца.

Джон обожал ее. У маленькой худышки Линды был преданный рыцарь, посвящавший ей каждую свободную минуту. Учил петь, играть на гитаре и барабанах, приучал к музыке, как к главному в жизни. Они устраивали домашние шоу, изображая «The Beatles», по очереди играя роли музыкантов группы. Большая кухня превращалась в концертную площадку, кухонные принадлежности – в инструменты. Линда с восторгом шумела – стучала ложками, била по сковороде, по кастрюлям. Когда Нинке расправлялась с хлопотами по хозяйству – она становилась восторженным слушателем и громко-громко хлопала в ладоши.

Самые скучные часы для немного подросшей Линды – время, проведенное в школе, но отец объяснял, что ходить туда необходимо, чтобы научиться хоть немного понимать окружающих – в прямом и переносном смысле. Он чувствовал себя неловко, что она получает не совсем обычное воспитание, но ничего поделать не мог.

Джон и Линда часами катались по озеру в моторной лодке и удили рыбу. Иногда удили. В основном катались.

В одну из суббот, поздней осенью – становилось уже по-настоящему холодно – они снова отправились на озеро.

Джон усадил двенадцатилетнюю дочку и оттолкнул лодку от берега.

– Сегодня мы будем ловить рыбу, но совсем недолго, чтобы ты не замерзла. Потом у нас будет большой перерыв до весны. Так что тащи самую большую, не промахнись.

Линда очень старалась. Когда большая рыба и впрямь потянула удилище вниз, она встала, чтобы его удержать. Но рыба вдруг стремительно ушла вниз, удочка резко метнулась в воду и Линда, потеряв равновесие, упала вслед за ней. Она еще старалась держать удочку, когда ее голова скрылась под водой. Джон нырнул за дочерью, но нашел ее не сразу. Нет, Линда не захлебнулась, она умела держать дыхание. Но переохлаждение организма сильное.

Вечером температура поднялась, Линда никого не узнавала, бредила. Врача нашли только в понедельник. Он поставил диагноз – крупозное воспаление легких, посетовал, что время упущено.

В госпитале речь шла уже о спасении, ей стали колоть антибиотики, неправильно рассчитали дозу… Линда была маленькой для своих лет, очень худа, как отец говорил, хрупкая девочка – в таких случаях ошибиться легко.