Шторм

Играет в невинность, набивая себе цену? Нужно быть последним ослом, чтобы не ощутить, насколько от этой девки веет сексом. Она излучает его каждой порой своего идеального тела. И маленькая сучка знает об этом, как никто другой. Как знает любая женщина о своём воздействии на самцов. Я вижу на её лице эту уверенность в собственной власти над мужчиной. Расстёгивая ремень, шагнул к ней и склонился, ощутив, как дёрнулся член от возбуждения, когда она подняла на меня свои глаза.

— Раздевайся, у меня мало времени.

* * *

Меня поразили его глаза. Они были черными. Совершенно черными, как будто их закрасили изнутри смолой. В них отсутствовал зрачок. Черная бездна мрака без проблеска окруженная белками, но я не сомневалась, что эта чернота умеет поглощать все глазное яблоко. А ведь когда я рассматривала его фотографии, глаза точно были синими. Настолько синими, что могли бы поспорить с самим небом. Когда я попала в мир смертных, меня поразила бездна с рваной плывущей ватой — в Мендемае такого никогда не увидишь. Вживую нейтрал оказался совершенно другим. Он пугал меня. По-настоящему. От него исходила какая-то замогильная аура смерти. Он дышал ею и источал эту жуткую энергию, парализующую силу воли и мысли.

И его реакция на меня была в десятки раз слабее, чем у других. Он мог ею управлять. Сбрасывать мои чары так легко, как ниточки паутинки, тогда как для других они были крепче колючей проволоки. Когда Шторм наклонился ко мне я вздрогнула, а его глаза вспыхнули похотью. Нет, не той к которой я привыкла. А иной. Мрачной, какой-то совершенно жуткой и наводящей страх. Наверное, от осознания, что я не могу ее контролировать, у меня по коже пошли мурашки, и сомнения всколыхнули изнутри легкой рябью. Что если я не справлюсь? Не смогу влить ему яд, впрыснуть под кожу, раскусив капсулу во рту. Что если эта тьма в его глазах сожрет меня?

Страшно красивая тьма… Его лицо, оно было идеальным, насколько бывает идеальным лицо бессмертного. Каждая черта словно нарисована талантливейшим художником. Нос. лоб, брови и длинные пушистые ресницы, чувственные капризные губы. Он очень юн… и в то же время мне кажется, он дьявольски стар. На меня смотрит далеко не мальчик, хотя и является таковым по меркам смертных и бессмертных. Мне вдруг подумалось о том, что его темно-красные губы, наверное, мягкие на ощупь, если касаться их своими губами. В ответ в низу живота что-то всколыхнулось и напугало меня еще сильнее.

Я тут же постаралась взять себя в руки. Прошла мимо него, игнорируя те волны, которые шли по телу от вибрации его голоса. Бархатного, молодого, очень спокойного.

Когда длинные нервные пальцы Шторма дернули первую пуговицу рубашки, у меня пересохло в горле…перед глазами вдруг пронеслась картинка, как я сама сдираю с его тела эту рубашку, как зарываюсь пальцами в буйную шевелюру беспорядочно вьющихся волос и выгибаюсь под ударами его тела.

В ответ мое собственное напряглось до бисеринок пота, выступивших над верхней губой. И я не знала, это мои видения и фантазии, или проклятый нейтрал пробивает броню моей защиты. О, если бы Ибрагим знал, как мне страшно, он бы приказал отрубить мою голову и нанизать на кол. Ему нужна сильная принцесса, а не вечно испуганная и загнанная в угол девчонка, которая по сути была никем, рабыней, и ее могли в любой момент подложить под кого угодно. Никто из них не знал, какая я на самом деле и как сильно презираю все эти похотливые мерзкие взгляды, всю эту жизнь, которой у меня по сути никогда не было.

— Ты всегда так сильно торопишься с женщинами?

Сказала и нагло посмотрела в бездну смерти, мгновенно пожалев о своих словах, потому что радужка его страшных глаз стала шире. Нет, он не нейтрал. Меня подложили под какую-то неведомую тварь. Смесь чего-то невозможно сильного была в этом мужчине. Меня об этом предупреждали… а я… я всего лишь хотела выполнить задание и получить обещанную награду — свободу.

* * *

Её зрачки расширяются, и сбивается дыхание, высокая грудь тяжело опускается и поднимается от тех картинок, что сейчас появляются в ее голове. Те же, от которых напрягается каждая мышца и болезненно ноет в паху, потому что я сам заставляю её смотреть их затуманившимся взглядом. Я не делал так очень давно. По крайней мере, вне стен Нейтралитета, когда нужно было расколоть ту или иную заключённую. Мне это было незачем. К чему возбуждать шлюху? Достаточно просто заплатить. Самый мощный афродизиак для любой женщины. Ведь любая из них в отношении с мужчиной всего лишь товар. Не больше и не меньше. И имеет значение только платёжеспособность покупателя. Я всё же предпочитал брать этот товар в аренду, а после — заплатить и забывать о его существовании до тех пор, пока он снова не понадобится.

А её захотелось не просто возбудить. Её захотелось зажечь…поджечь и смотреть, как сгорает словно на костре эта самоуверенность. Захотелось довести до края, чтобы потом самым грязным способом столкнуть агару вниз. А ещё до одури захотелось воплотить эти кадры в жизнь. Вместе с ней.