Шторм

Старик явно потратил все свои силы, поэтому Рино поблагодарил за информацию и попрощался. Он уже почти принял решение, что с заикой можно будет разобраться попозже, как напоролся в коридоре на одну из медсестер. Это была та же женщина, которую он встретил днем, и Рино, не сдержавшись, спросил, не знает ли она мужчину, который сначала заикался, а потом онемел.

— Вы о Шуре Симскаре?

Рино пожал плечами.

— А что, у вас тут много заик?

— Должно быть, о Шуре. Так жаль его, — лицо медсестры стало печальным. Возможно, она думала, что в ее профессиональные обязанности входит сочувствие всем и вся. — Кстати, он был здесь сегодня утром.

— Здесь, в пансионате?

— Я никогда раньше его здесь не видела, мне кажется, он был тут впервые. Он навещал Героя, нашего самого тяжелого постояльца, у него обширные ожоги.

Впервые за сегодняшний день Рино почувствовал предвкушение. Он принципиально не верил в совпадения.

— Странная, должно быть, это была встреча, — медсестра грустно улыбнулась. — Ведь ни один из них не может говорить. Насколько я поняла, он пробыл здесь не больше пяти минут. Они, видимо, старые знакомые.

— Этот Симскар живет где-то поблизости?

— В Боллхаугене. Сразу над проливом.

То есть дойти туда можно всего за четверть часа.

— А этот Герой, как вы его называете, — в голове у Рино возникла ассоциация с лошадью одного из героев старого комикса, который он иногда почитывал. — Он в состоянии как-то общаться?

— У него обожжено все тело. Изредка нам удается получить ответы на наши вопросы, чаще всего в форме кивка или поднятого пальца. Но обычно он лежит неподвижно, как будто и вовсе не хочет или не может общаться с нами.

В голове у Рино всплыли слова начальника пожарной инспекции. С этим происшествием что-то определенно не так.

— А можно мне взглянуть на него на минутку? Мы как раз заканчиваем отчет о происшествии. Рино солгал, но медсестру такое объяснение вполне устроило, она указала инспектору на палату напротив.

— Думаю, он спит, — прошептала она, прижимая палец ко рту и открывая дверь.

В комнате царил полумрак, свет лишь слегка проглядывал из-за закрытых штор. Рино сразу же обратил внимание на запах — смесь духов и дезинфицирующих средств. Он мог различить лишь контуры того, кто лежал на кровати. С того места, где он стоял, лицо пациента казалось наполовину стертым, похожим на маску забальзамированных фараонов. Дверь закрылась, он остался наедине с обитателем палаты. Запах усилился. Врываться вот так в чужой дом было крайне неприятно, и все же Рино подошел поближе к кровати. Слабый шуршащий звук подсказал ему, что пострадавший спит. Инспектор знал, что мужчина был сильно обожжен, однако на деле увечья, вызванные взрывом газонокосилки и нескольких литров бензина, оказались намного хуже, чем он себе представлял. Вместо глаз остались лишь застывшие после пламени ямы. От ушей сохранились только кусочки хрящей и кожи, а нос. Рино затошнило, он отвернулся. Замерев от отвращения, инспектор почувствовал какое-то движение за своей спиной. Он одолел рвотный инстинкт и обернулся. Пострадавший был все так же неподвижен. Может быть, он просто вздрогнул во сне? Или все же заметил, что в палате кто-то есть? Рино медленно отошел от кровати. Возможно, из-за недостатка освещения инспектор не мог отделаться от мысли, что обожженное лицо напоминало ему маску. Не хватало только кроваво-красных зрачков.

Глава 20

Бергер Фалк завязывал шнурки, стоя на лестнице. Он задумал сходить на работу, помочь новому инспектору, которого явно заинтересовало дело о найденных останках. Дело, конечно, выеденного яйца не стоит: погибший был мальчиком на инвалидном кресле, который вовсе не утонул, как все вокруг думали на протяжении этих десятилетий. Известно же, что отец его избивал, видимо, однажды он перестарался и, чтобы скрыть свое преступление, сбросил кресло в море. Отцы-садисты зачастую мастера прятать свои злодеяния. Даже в слепой ярости внутренний голос шепчет им, что нужно бить только там, где синяков не будет видно. И при всех обстоятельствах они внимательно следят за тем, чтобы казаться любящими и заботливыми.

При мысли об отце, который на людях всегда мило улыбался и по-дружески похлопывал его по плечу, Фалк изо всех сил потянул за шнурки. И в этот миг, склонившись над левым ботинком, он отчетливо увидел перед собой мальчика. Фалк моргнул, стараясь избавиться от видения, но вместо металлической лестницы и мисок с засохшим кошачьим кормом он увидел самого себя, сидящего на бетонных ступеньках. Сквозь зеленоватый отсвет он разглядел мальчишку, тот стоял к нему вполоборота и с ухмылкой наблюдал за ним через плечо.