Шторм на Крите

Он произнес это серьезно, и по тону его, и по взгляду правдивых и открыто глядящих глаз ясно было, что он говорит со всей откровенностью, ибо и в самом деле так считает. Юля смутилась, не зная, что сказать, щеки у нее вспыхнули, и она заговорила, уже без шуток, как будто оправдываясь:

– Я… я, правда, не очень умею готовить. Нет, конечно, суп сварить я смогу, и картошку пожарить… Завтрак какой-нибудь сделать. Но что-то такое особенное, нет. Я пробовала как-то, давно еще, книжки кулинарные покупала, рецепты собирала, но у меня ничего не вышло. Как-то невкусно получается. Знаешь, все вроде по рецепту, но вкуса нет. И я забросила.

Антон Ильич улыбнулся, поднес к губам ее ладонь и поцеловал:

– Тебе не нужно готовить.

– Почему?

– Потому что ты и так слишком прекрасна.

Она засмеялась.

– Но ведь женщина должна уметь готовить! Разве нет? Он покачал головой.

– Ну как же! Разве тебе не хочется, чтобы она готовила для тебя, ждала тебя с работы с накрытым столом, вкусным ужином? Признайся, ведь каждому мужчине хочется этого! И тебе тоже, разве нет?

– Только если ей самой этого хочется.

– А если ей не хочется?

– Тогда не надо.

– И что же тогда?

Антон Ильич снова поцеловал ее ладонь, которую все еще не выпускал из своих рук.

– Поверь, мне уже достаточно лет, чтобы понимать, что не это в женщине главное.

Юля внимательно посмотрела на него, и в глазах ее засветилось понимание чего-то нового, как будто сейчас только она осознала, что он был не просто ухажер, очередной ее поклонник, а мужчина, который был старше нее и опытнее; без сомнения, он знал женщин, и, вполне возможно, во многих вещах он разбирался лучше нее. На лице ее проступило нечто похожее на уважение и одновременно любопытство, словно ее так и подмывало спросить, а что же, что в женщине главное? Но она сдержалась, не решившись спросить, и заговорила о другом.

– Вот чего я совсем не выношу, так это мытье посуды. С детства ненавижу это занятие.

– Не волнуйся, тебе не придется мыть посуду. Я тебе обещаю. – Да?

– У меня стоит посудомоечная машина. А в крайнем случае, я и сам могу помыть. Мне это не трудно. Даю тебе честное слово, что тебе не придется заниматься посудой.

Она попыталась засмеяться снова, но Антон Ильич смотрел на нее так прямо и говорил так уверенно, как будто все уже решил, и она опять смутилась и отвела глаза.

– Ты так говоришь…

– Как?

Она глянула на него и озорно улыбнулась:

– Звучит как приглашение.

– Это и есть приглашение.

– Антон, – она вытащила ладонь из его рук.

– Что?

– Ты меня пугаешь.

– Тебе так страшно со мной?

Она захохотала, но только чтобы перевести все в шутку и не продолжать этот разговор, напугавший ее своей серьезностью, и попросила:

– Давай еще кофе закажем?

Антон Ильич и не собирался настаивать. Когда принесли напитки, он выпил свой и поднялся с места.

– Ты пей, я сейчас приду.

Он вышел на улицу и быстрым шагом спустился вниз, туда, откуда они пришли сегодня с Юлей. Ему хотелось сделать для нее что-нибудь приятное, и он подумал сначала купить ей цветы, но вспомнил, что в номере у них и так стояли розы. Тогда в голову ему пришла идея получше.

– Что это? – спросила Юля, когда он вернулся.

Антон Ильич раскрыл сверток. Там были два коврика с корабликами, соединенные друг с другом.

– Ты что? – сказала Юля с удивлением и каким-то беспокойством.

– А что?

– Ты все-таки купил?

– Да.

– Зачем?!

– Тебе же они понравились. Вот, смотри. Разрежем тут, будет у каждого из нас по такому коврику. Или, знаешь что? Лучше не будем разрезать. Зачем? Наоборот, пусть будут два. Вместе. Повесим их на стену. Они будут напоминать нам о том, как мы с тобой тут были.

– Но я не хотела их покупать! – сказала она срывающимся голосом.

– Почему?

– Потому! Не хотела, и все тут. Зачем ты их купил?

Антон Ильич смотрел непонимающе. Юля не шутила.

Она вся изменилась в лице, и ему снова показалось, что она вот-вот заплачет.

– Я думал, они тебе понравились, – растеряно повторил он.

– Мало ли что мне понравилось! Не надо было покупать. Давай пойдем сейчас и вернем их.

– Вернем?

– Да!

– Нет. Зачем? Да и не получится.

– Получится! Пойдем!

Она уже встала.

– Да нет же, подожди. Здесь так не принято. Это же не магазин, это сувенирная лавка.

– Ну и что!

– Не надо, – он остановил ее за руку. – Если тебе не нравится, я оставлю их себе.

– Да зачем они тебе?

– Они мне нравятся.

Он сложил коврики и убрал их подальше. Юля села обратно, но лицо ее было по-прежнему несчастно.

– Пойдем, может, погуляем? – предложил Антон Ильич, чтобы поскорее уйти от опасной темы.

Она замотала головой.

– Посидим еще здесь?

Она кивнула.

– Взять тебе чего-нибудь? Давай чаю попьем, хочешь?

– Нет, я напилась кофе. Больше уже не могу, спасибо.

– А у нас впереди еще ужин, ты не забыла?

Ему не терпелось отвести Юлю в помпезный ресторан, где он ужинал вчера.

Она слабо улыбнулась.

– Может, ресторан перенесем на завтра?

– Ладно. Хочешь, сходим куда-нибудь? На концерт, или вот, – он достал из кармана открытку, – меня тут на спектакль один пригласили.

– Нет, не хочу, – сказала она, не глядя. – Давай просто посидим здесь.

– Конечно, давай.