Шторм на Крите

Антон Ильич ничего не понимал. Сонный, он все никак не мог взять в толк, о чем говорила Юля. Что на нее нашло, недоумевал он? Может, ей сон плохой приснился? Да нет же, не похоже, чтобы она вообще ложилась.

– Ну что ты молчишь? – мучительно произнесла Юля, заламывая руки. – Что ты молчишь? Это кошмар какой-то! Я не засну сегодня… Я вообще не знаю, что со мной будет…

Она вскочила, подошла к балкону, встала, сжавшись всем телом, и посмотрела вдаль, как будто темнота за окном могла ее успокоить. Потом порывисто повернулась, сцепила руки перед собой и сказала:

– Все это не то. Не то! Чем это кончится? Ах…

Она опустила голову, тряхнула волосами и с вызовом подняла глаза на Антона Ильича.

– Ну почему, почему ты тогда уехал? Ты был здесь, в этом номере? Все эти дни, пока я искала тебя там? С кем? С кем ты был? Можешь ты мне сказать правду?

Она застонала и схватилась за голову.

– Господи, что я говорю… Что я говорю…

Она подошла к креслу и упала в него как подкошенная. Лицо она закрывала руками, словно не могла смотреть на Антона Ильича, и говорить более тоже не могла. Между ними повисло молчание. Он, не вполне понимая смысла слов, слетевших с ее губ, сидел, не издавая ни звука, боясь, как бы ни стало еще хуже. Между тем, ясно было, что Юля ждала от него чего-то, и он должен был что-то предпринять.

– Давай… давай чаю закажем. Что-то во рту пересохло.

Он позвонил.

В таком же молчании дождались они чая, который прикатили на сервированном столике. К нему подали бисквиты и круглые горячие пирожки с красным перцем и белым сыром – из ночного бара. Антон Ильич разлил по чашкам чай и принялся за еду. Пирожки оказались кстати.

Юля молча пила чай. Лицо ее горело. Она то бросала короткие пытливые взгляды на Антона Ильича, то опускала голову и вздыхала.

Он вытер рот салфеткой, потянулся и встал.

– Пойдем спать.

Она вскинула на него удивленные глаза.

– Пойдем, – повторил он и приобнял ее за плечи. – Юленька, дорогая, все будет хорошо, вот увидишь.

– Но ты не ответил мне.

– Давай завтра. Завтра обо всем поговорим.

Он, зевая, направился в спальню.

– Я еще посижу, – тихо сказала Юля.

Перед самым рассветом Антон Ильич проснулся. Небо за окном осветилось ранней розовой дымкой. Юли в кровати не было. Он потянулся к двери и увидел ее. Она сидела на диване в гостиной и, кажется, что-то читала. Так и не ложилась, понял он. Перевернулся на другой бок и заснул.

В половине седьмого прозвенел будильник. Антон Ильич поднялся.

На диване, свернувшись калачиком, спала Юля. Рот ее по-детски приоткрылся, прядки светлых волос падали на лицо, коленки торчали из-под диванных подушек, которыми она пыталась укрыться. Антон Ильич захотел скорее перенести ее на кровать и уже потянулся, чтобы взять ее на руки, но вдруг подумал, что разбудит ее или, не дай бог, уронит спросонья. И потом, испугался он, вдруг она не сможет спать в кровати? Он вернулся в спальню, взял покрывало и осторожно накрыл ее. Потом вернулся в кровать и лег. Но сон не шел.

В семь часов он тихо вышел из номера и пошел в порт. Погода поменялась. Небо затянуло облаками, солнца не было видно. Море лежало пронзительно голубое и холодное. Ветер накренял яхты, раскачивал лодки, и вместо звонких переливов сегодня от них шел тревожный свист. У берега скрипело и стучало.

Антон Ильич застегнул куртку и поднял капюшон. Быстрым шагом дошел он до форта, повернул обратно и также быстро вернулся назад. В отель возвращаться было рано – не хотелось мешать Юле, не спавшей всю ночь, и он направился в город, надеясь спрятаться от ветра среди домов.

Он поднялся вверх по улице, но и здесь было неприветливо и пусто. Сегодня воскресенье, вспомнил он. Город еще спал. На улице ни души. Кругом все закрыто, металлические жалюзи опущены, на дверях железные замки. Он дошел до итальянского кафе, тоже закрытого, постоял на площади перед палаццо. Спустился обратно, пошел к храму, присел на скамейку перед ним. Хотел полюбоваться куполом да подумать о чем-нибудь высоком, но мысли не шли, и на месте не сиделось. По ногам сквозило, брючины вздымались на ветру, руки замерзли, под курткой до самых костей пробирал холод. Деваться ему было некуда. Он пошел вниз.

Поднявшись в номер, он увидел, что Юля лежала на диване в той же позе, что он ее оставил, и крепко спала. Бедняжка, всю ночь не ложилась, подумал Антон Ильич, тихо затворяя за собой дверь. Он принял душ, оделся к завтраку и оставался в спальне, пока Юля по-прежнему спала. Лишь раз она зашевелилась, повернулась на диване, уткнулась лицом в покрывало и снова заснула. Около десяти Антон Ильич присел на краешек дивана и мягко позвал ее. На этот раз она проснулась и открыла глаза.

– Сколько сейчас?

– Десять.

– Ого! – простонала она.

– Ты будешь вставать или поспишь еще?

– Нет, нет, я встаю. Ты уже завтракал?

– Нет. Тебя жду.

– Ты иди, не жди. Иди, ладно? Я пока соберусь.

Антон Ильич позавтракал один.

Вернувшись через час, он застал Юлю одетой и готовой к выходу. Постель в спальне была заправлена, диван убран. И когда она все успела, удивился про себя Антон Ильич?