Шторм в Гавани Ветров

– Нет! – вскрикнула Марис, крепче обнимая С’Реллу. – Нет, Колль, он не посмел! Он не мог!

– Тайю с Тайоса повесили вчера на закате, – резко сказал Колль, – и никакие «нет» ничего не изменят. Я видел это своими глазами. Она хотела что-то сказать перед смертью, но Правитель не разрешил. Петлю завязали скверно, при ее падении шейные позвонки не сломались, и она задохнулась. Не сразу, очень медленно.

С’Релла вырвалась из рук Марис.

– Тебе повезло, – с трудом выговорила она. – Он мог бы послать за тобой… Марис, Марис, я не могла отвести глаз… Я… Это было ужасно. Ей даже не дали сказать последнее слово… А хуже всего… – Ее голос прервался.

Из леса вышли Эван с Бари, но Марис не видела их, не услышала, как Эван весело крикнул, здороваясь. Она вся оледенела, ее душила та же тупая тошнота, как после смерти Расса, как тогда, когда Холланд пропал в море.

– Как он посмел? – медленно проговорила она. – Неужели никто не мог ничего сделать? Помешать ему?

– Несколько офицеров стражи предостерегали его, особенно командующая его телохранителями. Но он и слушать не стал. Стражники, которые вели нас во двор, тряслись от страха. Некоторые отвели глаза, когда открыли трап. Но, конечно, они исполнили приказ. Они ведь стражники, а он их Правитель.

– Но Совет? – спросила Марис. – Как же Совет… Вэл… летатели?

– Совет! – с горечью повторила С’Релла. – Совет объявил ее вне закона и отобрал у нее крылья. – Гнев осушил ее слезы. – Совет дал ему разрешение на это!

– И чтобы все знали, что он вешает летателя, – устало сказал Колль, – Правитель приказал надеть на нее крылья. Конечно, сложенные, но все равно… И предложил ей воспользоваться ими, чтобы прервать падение сквозь трап и улететь!

Позже, когда они поужинали хлебом с колбасой и особым чаем целителя, С’Релла немного успокоилась и рассказала Эвану и Марис все подробности рокового Совета, пока Колль увел дочку погулять.

История оказалась простой. Вэл Однокрылый, созвавший пятый Совет летателей за всю историю Гавани Ветров, утратил контроль над ситуацией. Собственно, он и с самого начала не имел никакого влияния. Однокрылые и другие его сторонники составляли лишь четвертую часть присутствующих, а трое членов Совета, занимавших почетные места – Кольми, ушедший на покой летатель с Тар-Крила, который вел Совет, и двое Правителей Северного и Южного Аррена, – были настроены враждебно. Едва началось совещание, как раздались сердитые выкрики в адрес Тайи и ее защитников. Кольми тут же присоединил свой голос к ним. «Эта бескрылая девчонка так и не поняла, что значит быть летателем!» – повторила С’Релла его слова. Другие тоже присоединились к общему хору. «Ей вообще нельзя было доверять крылья», – вопил один. «Она повинна в преступлении не только против своего Правителя, но и против всех летателей», – настаивал другой. «Она нарушила клятву летателей и тем самым навлекла подозрение на остальных», – поддакивал третий.

– Катинн с Ломаррона попробовал защитить ее, – говорила С’Релла, – но его заставили замолчать злобными выкриками. Тогда он разъярился и проклял их всех. Как и Тайя, он предвидел войну. Друзья Тайи пытались вступиться за нее, хотя бы объяснить, почему она поступила именно так, но Совет и слушать ничего не желал. Когда наконец встал Вэл и начал излагать свою версию, я было подумала, что у нас есть шанс. Он говорил очень хорошо: спокойно, вразумительно, совсем не так, как обычно. Он умиротворил их, признав, что Тайя совершила тяжкое преступление, но затем добавил, что летатели все-таки должны ее защитить, что нельзя допустить единоличного суда Правителя, потому что наши судьбы неразрывно связаны с судьбой Тайи. Это была прекрасная речь, и, произнеси ее кто-нибудь другой, она могла бы повлиять на мнение Совета, но это был Вэл, и его окружали враги. Многие старые летатели его все еще ненавидят.

С’Релла немного помолчала.