Штормовое предупреждение

Всё правильно. Матусевич Леонид Ильич… рост выше среднего, телосложение плотное, лицо продолговатое, волосы русые… Капитан 2-го ранга… Может представляться другим именем и скрывать своё происхождение…

Типографский оттиск по увеличенной фотографии получился достаточно приличным.

– Всё нормально. Надо передать в милицию и комендатуру, и отправить нашим товарищам в Симферополь, Евпаторию, Феодосию…

– Без тебя знаю, – хмыкнул Смирнов. – Уже распорядился. Чай будешь?

– Не откажусь.

Пока начальник цедил из самовара кипяток, я поднял крышку заварного чайника, понюхал. Небогато. Ну, не спитой – и то ладно, слава богу.

– А пришёл чего – меня поучать? – проворчал Смирнов, ставя на стол стаканы.

А в голосе – насмешливые нотки. Ну и хорошо.

– Что вы, как можно. Я с просьбой. Надо проверить такого себе Петра Петровского, из вашего, севастопольского угро, и что у нас есть на некоего Евгения Васильевича Яковлева.

– Скажи Ломанидзе – пусть поищет. Чай с сахарином?

– Благодарю. А кто у вас начальник жилотдела?

Смирнов поднял брови – это ещё зачем, мол, – и сказал с паузами, отмеченными глотками чая:

– Теперь это называется жилкоммунхоз. Иван Савостин, хороший мужик. Был гальванёром на гидрокрейсере. Под Ак-Мечетью пулю от беляков схлопотал. А теперь на самое скандальное дело посадили. А что?

– Маленькое скандальное дело, – сказал я со вздохом и отставил стакан. – Вы уж позвоните, пожалуйста, чтоб он меня уважил.

– Всё у тебя с вывертом… – покачал головой начальник. – И как тебя за морду и словечки лихие балтийцы в двадцатом не шлёпнули?

– Меня здесь не было.

О том, где я был осенью двадцатого, распространяться не следовало, даже перед Смирновым, бывшим секретарём коллегии ВЧК.

А в жилкоммунхозе я тоже нарвался на скандальёз, но не стал торчать среди полудюжины граждан и гражданок, ожидающих приёма, а прошёл, на ходу кивнув секретарше, прямо в кабинет, где начальник «распекал» небритого мужика в спецовке.

Савостин даже не обратил внимания на моё появление, продолжая разнос на высоких тонах:

– Совесть твоя пролетарская – где? Ишь, удумал – со старухи самогонку требовать!

– Дык она сама гонит. Во те крест. – И поднял ручищу, чтобы перекреститься, провинившийся, но одумался – пролетарская совесть взыграла, похоже.

– Что, сам видел, как гонит? – ехидно поинтересовался Савостин.

– Не, соседи сказали, – честно признался небритый и даже уточнил: – Из шестнадцатого дома.

– Сами небось гонят, а тебя послали дурёху бессловесную доить! – махнул рукой начальник ЖКХ. И, заметив наконец меня, скомандовал ретивому подчинённому: – Всё, кругом марш!

Тот, изобразив жестом и выражением физиономии нечто похожее на раскаяние, вразвалочку выбрался из кабинета.

– А тебе чего? – недобро спросил начальник ЖКХ.

Я предъявил начальнику удостоверение ВУ ЧК.

– Добрый день, Иван Игнатьевич. Вам Смирнов звонил….

– Это у вас добрый. – Савостин никак не прореагировал на упоминание фамилии начальника Севастопольского уездного отделения. – А у нас – как в том одесском бардаке.

Я возразил с самым невинным выражением:

– Сейчас у них полный порядок, обслуживают только членов профсоюза.

– Да ладно, гонишь, – сообразил через пару секунд Савостин и спросил дружелюбно: – Ничего, что на «ты»?

– В одной партии состоим, чего там друг пред дружкой ломаться.

– Свои люди, – кивнул Савостин. – Каким ветром к нам?

– Оперативная необходимость, – Некоторая печаль в моём голосе была искренней и уместной.

– Понятно, что не на рюмку квасу пришёл, – хмыкнул Иван Игнатьевич. – Что, кто-то из моих попался?

– Маркс миловал. Нужен ордер на комнату. – И подал заготовленный листок. – Вот адрес.

Савостин быстро сверился с гроссбухом и покачал головой:

– Там на две комнаты уже выданы ордера.

– Это на третью. Надеюсь, временно. Фамилию не пишите – сам заполню.

– Эт чтоб я не знал? – недобро сощурился Иван Игнатьевич.

– От своих секретов нет. – Я постарался, чтобы мои слова прозвучали искренне. Тем более что последующая реплика абсолютно соответствовала действительности: – Просто нужно, чтобы запись была сделана моей рукой.

Савостин проворчал что-то насчёт «идиотских конспиративных игр», но извлёк из ящика стола бланк, выписал «чистый» ордер на комнату, подписал и поставил печать.

– Номер и дату поставь у секретаря. Ещё что?

– Ведомственная благодарность. Всё, до свиданья, не смею задерживать, там у вас в приёмной – столпотворение.

Убирая со стола пустые стаканы, Савостин только и сказал, едва не с отчаянием:

– С утра до ночи прутся!

Реализация импровизации

Назавтра во втором часу пополудни я пришёл в дом на Центральном холме. Дверь восьмой квартиры на этот раз была заперта, но открылась сразу же после звонка, как будто Муравская ожидала меня в прихожей. И сказала, едва я переступил порог, в совсем другом, нежели накануне, тоне и безо всякого прононса:

– Алексей Степанович, рады вас видеть. У нас как раз чай остался – позвольте вас угостить?

В гостиной ещё двое: Тамара Пожарова и Евгений Яковлев, на этот раз не в халате, а в ношеной полувоенной одежде.

– Добрый день. Благодарю – я недавно пил чай. И я ненадолго.