Штормовое предупреждение

Ночь в одиночной камере не прошла даром. Бывший кавторанг Матусевич продумал всю линию защиты, вспомнил, кто из офицеров-свидетелей той Мариупольской истории пережил войну и ушёл в эмиграцию, – а таких не слишком много, – и теперь готовился «дать бой».

В допросной Симферопольского отдела, куда его ввёл конвоир, был только знакомый по предыдущему эпизоду следователь Каширин.

– Доставлен по вашему приказанию, – отрапортовал конвоир.

– Хорошо. Пока свободен, – кивнул Каширин и любезно предложил: – Садитесь, Матусевич. О чём сегодня петь будем?

Леонид, ещё даже не опустившись на табуретку, заявил:

– Да, я признаю, что воспользовался добровольно переданными мне документами кондуктора Игнатенко. Можете спросить у него лично – он подтвердит, что…

– Само собой, – перебил его Каширин. – Вот сейчас сплаваем в Бизерту и расспросим.

– Так Николай Игнатьевич в Бизерте? – искренне удивился Матусевич. – А я и…

– А вам-то что за печаль? – даже не стал дослушивать следователь. – С вас спрос, вам и ответ.

– Да, я понимаю, это нарушение, но использование чужих документов было вынужденной мерой, – тщательно обдуманная за бессонную ночь фраза должна была прозвучать убедительно.

Леонид Матусевич ещё и добавил:

– Старших офицеров ведь поголовно…

– Мне-то вы эти сказки не рассказывайте, – усмехнулся Каширин. – Кого-то зацепило, а кого-то и нет. Сейчас вот вообще амнистией попахивает.

– Неужели правда?

– Вас-то это каким боком касается? – уже далеко не любезно бросил следователь. – С вас, вашблагородь, спрос особый – за передачу карты минных полей.

– Нет-нет, это всё лейтенант Теодор Ломман! – быстро вернулся к ночной заготовке Матусевич. – Он же и руководил постановкой мин, и составлял карту. Это никак не входило в мою компетенцию, я же не лоцман и не минёр.

– Штурман, – вроде как подтвердил Каширин.

– Да, штурман. Самая мирная офицерская морская специальность, – прямо глядя в глаза следователю, с некоторой даже гордостью поведал Матусевич.

– Передать карту… Провести эскадру по безопасному фарватеру… – будто в раздумье перечислил следователь.

– Как штурман, от проводки кораблей отказаться я не мог, – дёрнул плечом бывший капитан и добавил: – В принципе, это вообще дело разовое и рутинное.

– …И за эдакую рутину, – в тон подхватил Каширин, – вас сразу производят в кавторанги, переводят в Севастополь, ставят над целой флотской бригадой.

– Ничуть не сразу, – запротестовал Матусевич.

– Ну да, конечно, – согласился следователь и продолжил, демонстрируя отменное знакомство с послужным списком: – Сначала комендантом в Очакове, затем в Керчи, а потом уже в Севастополь.

– Во флоте тогда был жестокий дефицит кадров, – Матусевич постарался, чтобы эта реплика прозвучала уверенно. – Умелых офицеров быстро продвигали.

– …А потом оставляли для конспиративной работы здесь, – подхватил следователь.

– Это совершенно безосновательная инсинуация. – Возражение входило в состав ночной заготовки, так что прозвучало вроде бы убедительно. – Ни один человек в мире не скажет ничего такого.

Но Каширин только рукой махнул:

– Такого не такого, это потом… А вот кто именно загребал на ялике к вражьей эскадре и кто подал белому капитану с поклоном карту минных полей, один человек очень даже скажет.

– Не может быть… – прикусил губу Матусевич.

– Это вы ему в глаза скажете, – пообещал следователь и громко позвал: – Дежурный!

– Увести? – спросил дежурный, кивая на подследственного.

– Нет, привести Ивана Резникова, – приказал Каширин. – Он в четвёртой ждёт.

Фамилия бывшего старшины ни о чём не говорила Матусевичу. Но, как только Ивана ввели в допросную, он сразу узнал боцмана, который и втаскивал их с Ломманом на борт катера, и доставлял на «Кагул». Узнал, но какое-то время пытался это скрыть.

А Иван с порога сказал, обращаясь к обоим присутствующим в допросной:

– Моё вам почтение.

– Вот, прошу любить и жаловать, – официальным тоном представил боцмана Каширин. – Иван Резников. В девятнадцатом году был старшиной бригады минных катеров флота Черазморей. Флота Вооружённых сил Юга России.

– Не имел чести быть знакомым.

– Вот те на, – искренне удивился Иван, не дожидаясь положенного вопроса от следователя. – Я ж вам, вашблагородь, руку подавал, когда к себе на борт принимал.

– За годы службы такое столько раз было – всего и не упомнишь.

– Ну что же, – сказал со вздохом Каширин. – Давайте под протокол. Свидетель Иван Резников, знаком ли вам сидящий здесь человек?

– Отчего ж нет? Это их благородие капитан Матусевич. Леонид, а вот как по батюшке, запамятовал.

– Долго натаскивали своего «свидетеля»? – огрызнулся Матусевич. – Могли бы и отчеству научить. Провокаторы!

– Ну-ну, ещё придумай, зачем нам это надо, – примирительно сказал следователь. И резанул: – Мы ж тебе без этих церемоний такое можем устроить – сам всё расскажешь!

– Да уж… Наслышан, – проговорил Матусевич, глядя в пол.

А Иван Резников спросил, округляя глаза:

– А шо, правда, что клизьмы с толчёным стеклом в задницу суёте?

– Шлюхами земля полнится, – неопределённо бросил, то ли подтверждая, то ли возражая, следователь.