Штормовое предупреждение (СИ)

-Ты помешиваешь в чашке вот уже несколько минут, – обеспокоено сообщила она о своих наблюдениях. – А сахара между тем там как не было, так и нет…

-Я задумался.

-Заметно.

Она присела рядом и, протянув руку через одну из многочисленных маленьких подушечек в виде сердца, провела ей по чужому лицу, убирая со лба волосы.

-Что у тебя случилось?

-Я пока сам не понял.

-Расскажешь? Или это что-то, о чем ты не хочешь говорить?

-Я просто не знаю, что сказать. У тебя никогда не бывало такого ощущения: ты болеешь чем-то новым и затрудняешься описать симптомы?

-Нет, – удивилась Ева. – Это же у меня что-то ощущается, не у кого-то? Значит, я должна понимать, что это…. Или у меня проблемы с восприятием.

-Значит, они у меня. Проблемы с этим самым восприятием.

-По-моему, ты не был таким пришибленным, даже когда у тебя полностью полетела вся система, на которой работала куча твоих программ...

-К тому, что летит система или что ломаются, не работают приборы, я давно привык – это вполне ожидаемые, нормальные происшествия. А когда происходит нечто, имеющее отношение к людям, я не знаю, как быть.

Ева задумчиво прикусила губу, размышляя.

-А что, – наконец произнесла она, – это у тебя всегда так?

-Я куда чаще имею дело с приборами, нежели с людьми, – невесело усмехнулся лейтенант. – Ты правда хочешь про это слушать?

-А зачем бы я спрашивала тогда?

-Тебе это может не понравиться.

-И что теперь? Мне может не очень нравится лечить пулевое ранение, но это же не повод игнорировать рану!..

-Это из-за девушки.

-О.

-Все нормально?

Ева улыбнулась ему.

-Ты что, опасаешься, что я устрою тебе сцену ревности?

-Я не знаю, как ты отреагируешь.

-Это вполне ожидаемо. Я ведь тебя хорошо знаю: если бы мы были нормальной парой, скорее всего, ты не заинтересовался бы кем-либо. Пока мы с тобой не встретились, ты неплохо существовал в гордом одиночестве, а после, когда оказалось, что у нас не получится, как у всех – не отправился на новые поиски. Я уважаю тебя за это – уже хотя бы потому, что не чувствую себя куском мяса, на который открывают охоту.

Ковальски глядел на нее внимательно, не упуская ни слова из этой речи.

-Ева, – произнес он. – Памятник тебе и твоей адекватности.

-Это не адекватность, – возразила она. – Понимаешь, мы ведь столько раз пытались определиться с тем, как назвать наши отношения – и все без толку, да? Это уже не дружба, но еще и не роман. И тут, понимаешь, вопрос: каждый человек заводит отношения для какой-то цели. Кому-то одиноко и не с кем поговорить. Кому-то одиноко и не с кем спать. Кто-то хочет детей. Кто-то хочет не быть белой вороной, не выделяться своим одиночеством. И я до сих пор не понимаю, что ты в них ищешь, Адам.

-Я сам не понимаю.

-Я хочу сказать: ты не из тех, кто страдает по причине отсутствия партнера для интима. И вряд ли из тех, кто страдает по причине того, что его не любят. Я хорошо к тебе отношусь, да и твоя команда к тебе хорошо относится. Вряд ли ты одинок. И твои поиски точно не по причине того, что не с кем поговорить. Мы только то и делаем, что говорим.

-Ты кругом права.

-То, что я кругом права, не помогает мне понять ситуацию. Конечно, все люди разные. Есть какие-то «общепринятые нормы», и люди стараются им соответствовать или хотя бы делать вид. Но ты даже не пытаешься.

- Прости, я не очень гожусь для отвлеченных бесед сейчас.

-Я все о девушках, Адам. Вообще считается, мужчины их любят, добиваются, посвящают им время. Я бы решила, что все дело как раз во времени, и ты предпочитаешь торчать в лаборатории, но чую тут что-то не то. Как будто ты просто даже не обращаешь на этих девушек внимания.

-Обращаю, – рассеяно отозвался лейтенант, думая, кажется, и еще о чем-то, кроме предмета беседы.

-Ты их не хочешь? – с интересом осведомилась Ева

Он понял, что для Евы в этом вопросе нет ничего “такого”. Что она считает себя вправе задавать подобный вопрос, задавать его ему, мужчине, который был для нее достаточно близким, чтобы ожидать от него честного ответа.

Именно то, что Ева не думала: заденет ли ее вопрос Ковальски или нет, убедило его в мысли, что она не хотела ему зла. Для нее естественным было спрашивать его. Если бы Ева хотела его задеть, то непременно бы задавала вопрос с умыслом, так, чтобы он понял – ведь она-то знает, что он слеп и глух к переживаниям... Но Ева никакого умысла к нему не имела. Все, что ей желалось – это узнать, как такие вещи переживает он, другой человек из другого лагеря, и таким образом она пыталась посмотреть на проблему его глазами. Он вздохнул.