Штормовой день

Видимо, это был излюбленный прогулочный маршрут всех приезжавших в Порткеррис, потому что здесь были уютные скамейки, стояли урны для мусора и таблички, предостерегавшие гуляющих подходить слишком близко к краю скалы, чтобы не стать жертвой оползня.

Андреа, недолго думая, тут же бросилась к самому краю и, перегнувшись, заглянула вниз. Вокруг нее с криком кружили чайки, ветер рвал ее волосы и мешковатый свитер, а снизу доносился далекий гул – это волны с грохотом бились о скалы. Широко раскинув руки, она легонько качнулась вниз, словно желая броситься со скалы, но, увидев, что эта самоубийственная попытка не произвела на меня впечатления, вернулась на дорожку, и мы друг за дружкой продолжили путь. Андреа – впереди.

За уступом скалы нам открылся вид на городок, чьи серые домики теснились в излучине залива и карабкались в гору до самой вересковой пустоши. Пройдя через ворота, мы вышли на настоящую дорогу, пошире, где уже могли идти рука об руку.

Андреа разговорилась.

– У вас только что умерла мать, да?

– Да.

– Тетя Молли рассказывала мне о ней. И сказала, что она была шлюхой.

Я изо всех сил постаралась сохранить невозмутимость, иначе для Андреа это было бы слишком легкой победой.

– Она ее толком не знала. Много лет они вообще не виделись.

– Но она была шлюхой?

– Нет.

– Молли говорила, что она жила с разными мужчинами.

Я поняла, что Андреа не просто хотела меня уколоть, ей было искренне интересно, и в тоне ее чувствовалась даже некоторая зависть.

– Она была очень веселая, влюбчивая и очень красивая, – сказала я.

Андреа приняла это к сведению.

– Где вы живете?

– В Лондоне. У меня там маленькая квартирка.

– Одна живете или с кем-то?

– Одна.

– Ходите на вечеринки и всякое такое?

– Хожу, когда приглашают и когда хочется.

– Вы работаете? У вас есть работа?

– Работаю. В книжном магазине.

– Господи, ну и скучища!

– Мне нравится.

– А с Джоссом вы как познакомились?

Вот наконец, подумала я, мы и подошли к делу.

– Познакомилась с ним в Лондоне, когда он чинил мне кресло.

– Вам он нравится?

– Я не так хорошо его знаю, чтобы он мог мне не нравиться.

– Элиот его ненавидит. И тетя Молли тоже.

– За что?

– Потому что им не нравится, что он вечно торчит в доме. И они обращаются с ним так, словно он должен говорить им «сэр» и «мадам», ну а он, конечно, так не считает. И он болтает с Гренвилом и развлекает его. Я слышала их разговор.

Я представила себе, как она крадется к закрытой двери и подслушивает у замочной скважины.

– Очень мило, что он развлекает старика.

– У него с Элиотом однажды был ужасный скандал. Из-за какой-то машины, которую Элиот продал приятелю Джосса. Джосс сказал, что она негодная, а Элиот назвал его наглым выродком, сующим нос не в свое дело.

– Ты и это слышала?

– Как было не услышать. Я зашла в уборную, окно было открыто, а они стояли перед домом на дорожке.

– Ты давно гостишь в Боскарве? – спросила я. Мне было интересно узнать, сколько времени ей потребовалось, чтобы выволочь из семейного шкафа все эти скелеты.

– Две недели. А кажется, что уже полгода прошло.

– А я думала, что ты здесь хорошо проводишь время.

– Что я, ребенок, что ли? Чем мне здесь заниматься? Куличики печь на пляже?

– А в Лондоне чем ты занимаешься?

Она пнула ногой камешек со злостью ко всему корнуолльскому.

– Я училась в художественной школе, но родители не одобрили… – голос ее стал делано сладким, – …некоторых из моих друзей. Они забрали меня из школы и отправили сюда.

– Но это же не навечно. Что ты собираешься делать, когда вернешься?

– Это уж их забота, не так ли?

Мне стало жаль этих родителей, хотя они и воспитали такую вредную девчонку.

– Я имела в виду, что ты хочешь делать.

– Да просто убраться куда-нибудь. Жить самостоятельно и как мне хочется! У моего парня, Дануса – отличный парень, – есть друг. Он завел себе гончарную мастерскую на острове Скай, так он приглашал и меня туда подмастерьем… Я была в восторге… Такая заманчивая идея… жить там в коммуне… кругом ни души. Но моя стерва-мамочка влезла своей лапищей и все изгадила!

– А где теперь Данус?

– Ну, он-то уехал на Скай.

– Он пишет тебе? Рассказывает, как там и что?

– Да, конечно. Длиннющие письма пишет. Шлет их пачками. И все уговаривает меня приехать. И я поеду туда, как только мне стукнет восемнадцать и родители будут мне не указ.

– А почему бы тебе сначала не восстановиться в художественной школе, не получить профессию… пока суд да дело?

Резким движением она повернулась ко мне:

– Знаете что? Вы говорите, как все они! Вообще, сколько вам лет? Вас послушать, так кажется, что вы уже одной ногой в могиле!

– Дикая глупость портить свою жизнь, даже не успев ее начать!

– Это моя жизнь, не ваша!

– Да уж! Никак не моя!

После того как мы столь крупно повздорили, остаток пути мы проделали молча, и первыми словами, с которыми обратилась ко мне Андреа, были:

– Вот рыбный магазин. – Она махнула рукой в сторону магазина.

– Спасибо.