Штормовой день

– Ну, она вернулась в Лондон, вышла замуж и, насколько я знаю, родила ребенка. А в тысяча девятьсот сорок втором году ее убило бомбой во время налета. Ребенок ее был в деревне, муж – за границей, а София оставалась в Лондоне, потому что работала там в госпитале. Мы долго ничего не знали, узнали с большим опозданием. Для нас с миссис Петтифер тогда словно свет померк.

– А дедушка?

– Он тоже, конечно, очень огорчился. Но он не видел ее много лет. Для него она была всего лишь натурщица – девушка, которая когда-то ему позировала.

– А есть другие ее портреты?

– Где их только нет, по всей стране в галереях. Одна картина с ее изображением есть в местной галерее в Порткеррисе. Если хотите, можете пойти взглянуть. И у миссис Роджер в комнате тоже найдется кое-что.

– А можно взглянуть на эти картины сейчас?

В моем голосе прозвучало такое нетерпение, что Петтифер посмотрел на меня удивленно, словно я проявила некоторую бестактность.

– Я хочу сказать, миссис Роджер не стала бы возражать, не так ли?

– О, конечно, не стала бы. Не вижу причины, почему бы она могла… пойдемте.

Он с трудом поднялся на ноги, и я прошла за ним наверх – по лестнице и дальше по коридору второго этажа в комнату над гостиной, большую, обставленную старинной викторианской мебелью, с тускло-розовым с бежевым ковром на полу. Там в простенке между окнами висели в ряд два небольших, писанных маслом полотна. На одном было изображено каштановое дерево, а под ним в тени лежала девушка; на другой картине эта же девушка развешивала белье на ветру. По существу, это были эскизы, и я почувствовала разочарование.

– Я и теперь не понимаю, как выглядела эта София!

Петтифер хотел было ответить, но в недрах дома прозвенел колокольчик. Петтифер накренил голову – так слушает собака.

– Это командир. Услышал нас через стенку. Простите, я отлучусь.

Вслед за ним я вышла из комнаты Молли и прикрыла за собой дверь. Он прошел дальше по коридору, распахнул дверь, и я услышала голос Гренвила:

– Что вы там бормочете все время?

– Я показывал Ребекке те две картины, что висят в комнате миссис Роджер.

– Ребекка здесь? Скажи ей, пусть войдет.

Петтифер посторонился, пропуская меня в дверь. Гренвил не лежал в постели, а сидел в глубоком кресле, поставив ноги на скамеечку. Он был одет, но колени прикрыл пледом, а в камине весело мерцало пламя. В комнате царила истинно корабельная чистота и попахивало туалетной водой, которой он смачивал волосы.

– Я думала, вы в постели, – сказала я.

– Петтифер поднял меня после обеда. Скучно целый день лежать как бревно. Так о чем вы там беседовали?

– Петтифер показывал мне некоторые ваши картины.

– Ты, наверное, сочла их очень старомодными. Но знаешь ли, сейчас у молодых художников происходит откат к реализму. Я знал, что это время наступит. Можешь взять себе одну из моих картин. В мастерской их тьма-тьмущая, так и стоят неразобранные. Я запер мастерскую десять лет назад и с тех пор там не был. Петтифер, а где ключ?

– Спрятан для пущей верности, сэр.

– Надо будет тебе взять ключ у Петтифера, пойти туда и хорошенько там порыться – посмотреть, что там тебе понравится. У тебя найдется, куда повесить картину?

– У меня квартирка в Лондоне. Картины там очень не хватает.

– Я тут сидел и еще кое о чем подумал. Внизу в кабинете есть нефритовые статуэтки. Я привез их когда-то из Китая и подарил Лайзе. Так вот, теперь они твои. И зеркало, которое ей бабушка оставила, – где оно, Петтифер?

– В маленькой столовой, сэр.

– Надо снять его, почистить. Ты ведь хочешь взять это зеркало, да?

– Да. Хочу. – У меня как будто гора спала с плеч. Я все время думала, как мне затронуть тему принадлежащих маме вещей, и вот теперь Гренвил без всякой моей подсказки облегчил мне задачу. И после секундного колебания, решив ковать железо, пока горячо, я сказала: – Там было еще бюро…

– Гм! – Он пронзил меня сердитым взглядом. – А ты откуда знаешь?

– Мама сказала мне о нефритовых статуэтках и о зеркале, а также о бюро. – Он не сводил с меня злобного взгляда, и я даже пожалела, что упомянула об этом. – То есть это не так важно, но если другим оно не нужно… если им не пользуются…

– Петтифер, ты помнишь бюро?

– Да, сэр, теперь, когда вы заговорили о нем, вспомнил. Оно было наверху, в комнате на чердаке, но в последнее время мне оно что-то не попадалось на глаза.

– Будет время, не в службу, а в дружбу, разыщи его. И подбрось полено в камин. – Петтифер повиновался, а Гренвил, наблюдая за ним, вдруг спросил: – А где все? Дом как вымер. Только дождь шумит.

– Миссис Роджер поехала поиграть в бридж. А мисс Андреа, по-моему, у себя в комнате.

– Как насчет чашки чая? – Гренвил стрельнул в меня глазом. – Ты ведь не против чашечки чая, правда? А то у нас с тобой не было случая познакомиться поближе – то ты в обморок падаешь посреди ужина, то меня немощи одолели и я валяюсь в постели. Два сапога пара, верно?

– Я буду рада выпить с вами чаю.

– Петтифер принесет нам поднос.

– Нет, – сказала я, – поднос принесу я. Петтифер и без того устает целый день бегать вверх-вниз по лестнице. У него больные ноги. Пусть отдохнет.