Штормовой день

– Элиот, ты помнишь, в доме стояло бюро?

Душа моя ушла в пятки.

– Ой, Гренвил, опять ты за свое…

– Что значит «за свое»? Необходимо разыскать эту проклятую штуковину. Я только что велел Петтиферу искать, пока не найдется.

Элиот вернулся со стаканом виски. Придвинув столик, он поставил стакан так, чтобы Гренвил мог до него дотянуться.

– О каком бюро речь? – терпеливо поинтересовался он.

– Маленькое бюро, которое всегда стояло наверху в одной из спален. Оно принадлежало Лайзе, а теперь переходит к Ребекке. Она хочет его забрать. У нее квартира в Лондоне, она там его поставит. А Петтифер не может его найти. Тебе оно не попадалось?

– Я его в глаза не видел. Даже не представляю, какое оно из себя.

– Маленький столик с ящиками сбоку. На крышке тисненая кожа. Думаю, сейчас такие вещи редки. И стоят порядочно.

– Может быть, Петтифер сам его куда-то передвинул и забыл.

– Петтифер ничего не забывает.

– Ну, может быть, это сделала миссис Петтифер и забыла ему сказать.

– Повторяю, Петтифер ничего не забывает.

И тут в комнату впорхнула Молли, улыбаясь с самозабвенной решительностью, словно, услышав из-за двери сердитые голоса, захотела пролить умиротворяющий елей на бурлящие воды.

– Привет всем! Боюсь, я немного запоздала. Надо было заняться восхитительным палтусом, которого утром купила для меня Ребекка. Элиот, дорогой… – Она поцеловала сына, с которым, видимо, вечером еще не виделась. – И Гренвил… – Она наклонилась, целуя заодно и свекра. – Вы выглядите получше, отдохнувшим. – И не дав ему возразить, она через его голову улыбнулась мне. – Как провели день, хорошо?

– Да, спасибо. А как бридж?

– Неплохо. Выиграла двадцать пенсов, Элиот, дорогой, налей мне чего-нибудь, очень выпить хочется. Андреа сейчас идет. Через минуту-другую.

Но, держа оборону, она исчерпала темы болтовни, и Гренвил тут же открыл огонь:

– Мы потеряли одну вещь, – возгласил он.

– Что же вы потеряли? Опять запонки?

– Мы потеряли бюро.

Это прозвучало смехотворно.

– Потеряли бюро?

Вводя Молли в курс дела, Гренвил снова изложил все детали. Когда Молли узнала, что бучу эту подняли из-за меня, она бросила на меня укоризненный взгляд, словно говоря: «Так-то ты отплатила мне за мою доброту и мое гостеприимство». Я была склонна с этим согласиться. Но должно же оно где-то быть!

Взяв из рук Элиота стакан, она придвинула к себе табурет и села, готовая во все вникнуть и все разъяснить.

– Петтифер искал его.

– Думаю, он его не заметил. Наверняка ему следует сменить очки. Очевидно, его куда-нибудь передвинули, а Петтифер забыл.

Гренвил стукнул кулаком по подлокотнику кресла.

– Петтифер ни о чем не забывает!

– Вообще-то, – холодно заметил Элиот, – он забывает, и забывает постоянно.

Гренвил бросил на него злобный взгляд:

– Ты на что намекаешь?

– Ни на что я не намекаю и не хочу его обижать. Он стареет, вот и все.

– Кажется, ты обвиняешь Петтифера!

– Я никого не обвиняю.

– Ты только что сказал, что Петтифер слишком стар, чтобы отвечать за свои действия! Если он слишком стар, то воображаю, какого ты мнения обо мне!

– Я ничего подобного не говорил.

– Ты обвиняешь его!

Тут терпение Элиота лопнуло.

– Если уж кого-то обвинять, – сказал он, возвышая голос и чуть ли не перекрикивая Гренвила, – то неплохо бы задать несколько вопросов вашему драгоценному Джоссу Гарднеру! – Эти слова повисли в наступившей тишине, после чего уже более спокойным и рассудительным голосом Элиот продолжал: – Ладно, конечно, кому охота обвинять ближнего в воровстве! Но Джосс постоянно курсирует в дом и из дома, околачивается повсюду, во всех комнатах. Лучше, чем кто-либо другой, он знает, где что находится. И он специалист, разбирается в ценах.

– Но зачем бы Джоссу понадобилось бюро? – удивилась Молли.

– Ценное бюро. Не забывайте об этом. Редкая антикварная вещь и, конечно, дорогая. Гренвил сам только что это сказал. Возможно, ему нужны были деньги. Судя по его виду, лишние деньги ему не помешали бы. Он постоянно наезжает в Лондон. Он понимает в мебели. И сообразил бы, как продать это бюро. – Элиот резко оборвал свою речь, как будто догадавшись, что и без того наговорил лишнего. Он допил виски и молча налил себе еще.

Пауза начинала быть тягостной. Чтобы прервать ее, Молли вскользь сказала:

– Не думаю, чтобы Джосс…

– Чушь собачья! – резко и яростно бросил Гренвил.

Элиот со стуком поставил на место бутылку виски.

– Откуда ты знаешь? Откуда ты вообще знаешь хоть что-нибудь про этого Джосса Гарднера? Прибился к нам, явившись неизвестно из каких мест, как хиппи, сказал, что хочет открыть здесь магазин, и – пожалуйста! Тут же ему отдают чинить и реставрировать всю мебель, какая есть в доме! Что ты знаешь про этого Джосса? Да и что мы все знаем о нем?

– Я знаю, что могу ему доверять. В людях я разбираюсь.

– Но ты можешь и ошибаться!

Гренвил заговорил громко, повысив голос, перекрывавший теперь голос Элиота:

– А вот тебе не мешало бы поучиться большей разборчивости и не якшаться с кем попало!

Элиот прищурился:

– Ты это о чем?

– О том, что, если тебе угодно и дальше выставлять себя дураком, можешь продолжать водить дружбу с этим подонком Эрнестом Пэдлоу!