Штормовой день

Мне хотелось провалиться сквозь землю, бежать из этой комнаты куда глаза глядят, но это было невозможно, я была, как в капкане, зажата в угол за креслом Гренвила.

– Да что ты можешь знать про Эрнеста Пэдлоу!

– Я знаю только, что ты с ним дружбу водишь… шляешься с ним по барам.

Элиот стрельнул в меня глазами и тихонько пробормотал:

– Все эта сволочь Джосс Гарднер!

– Мне не Джосс рассказал, а Харгривс из банка. Он заезжал ко мне выпить рюмку хереса. И миссис Томас, когда утром мне камин разжигала, тоже говорила, что видела тебя с Пэдлоу на этом мерзком пустыре, который он зовет участком застройки.

– Кухонные сплетни!

– Порядочные люди обычно говорят правду. А где они при этом обитают, значения не имеет. А если ты думаешь, что я продам свою землю этому выскочке – мусорщику с помойки, то ошибаешься!

– Земля не вечно будет твоей.

– Ты не сомневаешься, что она достанется тебе. Но я должен тебе напомнить, что цыплят по осени считают. И ты, дорогой мой мальчик, не единственный мой внук!

И в этот драматический момент, как это бывает в хороших спектаклях, дверь открылась и вошедшая Андреа сказала, что Петтифер попросил ее передать, что ужин подан.

8

В эту ночь мне не спалось. Я крутилась и ворочалась в постели, пила воду, ходила взад-вперед по комнате, глядела из окна, потом опять забралась в постель и постаралась успокоиться, но стоило мне закрыть глаза, и вновь, как кадры старого, не раз виденного фильма, в памяти всплывал минувший вечер, в ушах звучали голоса, назойливые, неумолчные.

«Ладно, конечно, кому охота обвинять ближнего в воровстве. Разве кто-нибудь из нас знает, кто такой этот Джосс? Да и что мы все знаем о нем?»

«Если тебе угодно и дальше выставлять себя дураком, можешь продолжать водить дружбу с этим подонком Эрнестом Пэдлоу! А если ты думаешь, что я продам свою землю этому выскочке – мусорщику с помойки, то ошибаешься… Земля не вечно будет твоей… Ты, дорогой мой мальчик, не единственный мой внук».

Ужин прошел ужасно. Элиот и Гренвил сидели как в рот воды набрав. Молли, чтобы нарушить молчание, тараторила безостановочно, болтая всякую ерунду, а я пыталась ей отвечать. Андреа наблюдала эту сцену, победно блестя своими вытаращенными зоркими глазами, в то время как Петтифер тяжело сновал взад-вперед, убирая тарелки и обнося сидящих за столом лимонным суфле с большим количеством взбитых сливок – никому не нужное сладкое.

Когда наконец ужин окончился, все сотрапезники тут же рассыпались кто куда. Гренвил удалился к себе в спальню, Андреа отправилась в маленькую столовую, откуда вскоре до нас донеслись вопли телевизора, Элиот надел куртку и, свистнув собаку, хлопнул передней дверью. Я поняла, что он отправился в кабак, за что особенно винить я его не могла. Мы с Молли закончили вечер в гостиной, сидя по обе стороны камина. В руках у Молли была какая-то ткань, она шила и, казалось, была готова довольствоваться полным молчанием, но тишина тяготила, и я с места в карьер принялась извиняться перед ней, решив, что это необходимо:

– Простите меня за этот вечер. Мне, право, жаль, что так вышло, что я заговорила об этом бюро.

– Что поделаешь, – сказала она, не глядя на меня.

– Это все из-за того, что мама мне говорила об этом бюро, и когда Гренвил упомянул статуэтки и зеркало… но я вовсе не хотела поднимать всю эту бурю в стакане воды!

– Гренвил – старик с причудами. Он такой упрямый в отношении людей, совсем не учитывает, что у всего есть своя оборотная сторона.

– Вы имеете в виду Джосса.

– Не понимаю этого его странного увлечения. Меня оно просто пугает. Джосс прямо как будто околдовал его. Нам с Элиотом никогда не нравилось, что тот вечно шныряет по дому. Если мебель Гренвила нуждается в реставрации, почему бы не приехать и не забрать ее в фургоне в мастерскую, как это сделал бы любой торговец? Мы пытались склонить Гренвила к тому, чтобы так и было, но он уперся как бык, а в конце концов этот дом его. Не наш.

– Но однажды он перейдет к Элиоту.

Она бросила на меня ледяной взгляд:

– После сегодняшнего вечера это проблематично.

– О Молли, я вовсе не хочу заполучить Боскарву, а Гренвил никогда и не оставит мне этот дом. Он сказал это в сердцах, может быть, просто как первое, что пришло ему в голову. Он сказал это не всерьез.

– Он обидел Элиота.

– Элиот поймет. Надо делать скидку на возраст.

– Я устала делать скидки для Гренвила, – сказала Молли, злобно щелкнув ножницами. – Он искорежил мою жизнь. Мог бы с Петтифером перебраться в Хай-Кросс, как мы и хотели. Дом там меньше и удобнее, и для всех так было бы лучше. А Боскарву еще давным-давно надо было переписать на Элиота. А так, когда все произойдет, ему придется платить зверские налоги. Элиот их в жизни не осилит! Крайне бессмысленно все вышло.

– По-моему, трудно ожидать особого смысла в действиях восьмидесятилетнего старика, к тому же почти прожившего здесь всю свою жизнь.

Слова мои она пропустила мимо ушей.