Штормовой предел

Лавина огня, раздутая до неимоверности потоками воздуха и кислорода, обрушилась вниз. На это раз я решил сделать ставку не на ярость Мерседес, а на широкий фронт удара огня, и не прогадал. Герцог повторил свой манёвр, выставив щит огня, но раскрыть его на большую площадь не смог.

Ливень пламени, огибая щит, ударил по всем, кто находился в этот момент во дворе и на стенах. Крики ужаса и боли огласили древний замок, а мы нанесли следующий удар и за ним ещё один. Пока у нас ещё оставалась сила и мана для магии. После третьего удара она полностью исчерпалась, и необходимо было время, чтобы восстановиться.

Внизу же царил ад, от жара оплывали камни, кислород выгорел, заставляя задыхаться тех, кто успел нырнуть под защиту стен замка. Те же, кто был во дворе или стоял на стенах, стреляя по нам, корчились теперь обугленными комочками пепла там, где их настиг страшный удар.

И в центре всего этого бардака и обугленных стен оставались стоять два человека — герцог и его старый оруженосец Ганс.

— Смотри, Ганс, как надо воевать, — проскрипел фон Крацлау. — Это не наши доморощенные маги и окрестные вассалы, что не умеют в руках держать даже копьё. Это настоящие маги, что девка, что этот недоносок, то ли московит, то ли испанец. Пора уже взяться за них по-серьёзному. Поднимайся наверх, убей мальчишку, а девку можешь забрать себе в качестве награды. Это мой подарок!

Ганс благодарно кивнул, взял лежащий у ног небольшой круглый щит и направился к башне. На ходу он вынул свой «кошкодёр» и исчез у входа. Я всё это видел сверху и немного растерялся, а потом растерялся и испугался ещё больше. С высоты башни я увидел, как со всех сторон к замку фон Крацлау стекаются большие и малые отряды, спешащие на зов своего сюзерена.

Положение дел складывалось для нас не в лучшую сторону. Мы с Мерседес оказались заперты, как в ловушке, сил оставалось мало, а два главных врага были не только живы, но ещё и решительно шли нас убивать. Да разве были только они… Из всех щелей замка стали выползать и выходить оставшиеся в живых воины.

У меня остался последний козырь, и его надо было использовать. Надеюсь, он сыграет вовремя. Достав из-за пазухи обычный фейерверк или шутиху, я поджёг запал и выстрелил ею ввысь. Яркий, ослепительно белый фонарик метнулся в глубокую синеву неба и замерцал там ослепительным огнём. Он отправлял сигнал моим наёмникам на начало атаки. Где-то вдалеке, поймав солнечный луч, несколько раз мигнул ответный сигнал, и всё погасло. Только неизменное солнце освещало всё вокруг.

— Надеешься на помощь? — неожиданно громко крикнул герцог. — Это хорошо. Ты достойный противник, будет славная битва, и ты проиграешь. Сомневаюсь, что теперь к тебе кто-нибудь придёт. Я вот на своей земле, московит. А ты здесь чужак, твои люди, как много бы их не было, не смогут одолеть мой отряд. Сколько у тебя людей: полутысяча, тысяча, три тысячи? Молчишь? Значит, меньше. Я так и знал, жалкий испанец.

До меня с трудом долетали его слова. Да и что я мог ему ответить?

— Ты проиграешь! — и герцог внезапно и без всякой подготовки ударил в нас заклинанием.

Сноп огня метнулся вверх, опалив нас пламенем, мы с Мерседес успели выставить щиты, каждый свой, но сила удара была такова, что заклинание продавило оба и коснулось нас своим жаром. Запахло палёным волосом, и через несколько секунд я оказался безбородым, а Мерседес — стоящей в пылающих ошмётках одежды.

Повезло, что на голове у обоих волосы не сгорели, уж не знаю почему. Наверное, защитил амулет, так как голова важнее лица. А может, ещё из-за чего. Взяв в руки мушкет, я посмотрел вниз. Фон Крацлау по своей неизменной привычке кхекал и ухмылялся. А Мерседес судорожно натягивала на себя разные тряпки. Не погнушавшись снять их и с убитых.

— Мерседес, иди сюда. Стань на одно колено и не шевелись.

Мерседес открыла, было, рот, но, поймав мой напряженный взгляд, сразу же его захлопнула и молча выполнила требуемое. Положив ей на плечо дуло мушкета, я стал тщательно прицеливаться в голову герцога.

Тот только улыбался. Дурачок. Хлопнул порох, стремительно сгорая, грянул выстрел. Специальная пуля свистнула, герцог ухмыльнулся. Его амулет выдержал. Я молча выкинул пустую гильзу и вставил новый патрон, и снова произвел выстрел. Амулет, висящий на груди у герцога, весь покрылся трещинами и рассыпался в прах. Ну, так магия…

Третий патрон, магически усиленный, лёг в затворник переделанного мушкета. Выстрел. Пуля чиркнула по лбу герцога и опрокинула его на обожжённую огнём землю, но не убила.

— … ять! — не сдержал я эмоций.

В это время до крыши добрался Ганс. Мерседес, скинув с плеча мушкет, обернулась и ударила по нему остатками своей магии.

Небольшой фаербол вонзился в щит Ганса и бессильно стёк по нему на землю. Всё понятно. Оставив мушкет на земле, я снял с пояса абордажную саблю, и мы закружились в боевом танце. Ганс не торопился атаковать, оценивая своего противника.