Штормовые времена

– А в другой раз, – упорно продолжал Тайт, – она сказала, что у меня шея, как у бронзовой статуи. Я снова рассказал это бабушке, и та опять назвала ее шлюхой.

XVI. Достижения сезона

В округе не было более гостеприимных людей, чем Лэси. Они любили веселье и оживление вокруг себя, и двое ирландцев как нельзя лучше соответствовали их предпочтениям. Они почти всегда веселились и редко оставались в покое. Они несли немалые расходы, но были готовы платить за приятное общество. Нельзя сказать, что ирландцы не делали ничего полезного. Когда посреди зимы настали сильные снегопады, джентльмены вооружились лопатами и быстро и эффективно откопали дом Лэси. Они ездили по обледенелым дорогам в город за покупками для миссис Лэси и привозили ей в подарок шотландский джем, немецкий сыр и французское вино. Д’Арси играл с капитаном Лэси в шахматы, а Брент читал вслух Теккерея и сэра Вальтера Скотта.

Вечеринка Уилмота запустила череду развлечений, и в эту зиму у всех соседей было больше танцев, катания на коньках и шарад, чем когда-либо. Вскоре всем стало ясно, что Кейт Базби перенесла свой интерес с Уилмота на Брента. Затем ее интерес перерос в привязанность. Поговаривали, что Брент и сам влюбился. К началу февраля его чувства стали очевидны. На званом вечере в честь Святого Валентина, устроенном Пинками, он сделал предложение, да так, что поразил все общество. Изобретательность и оригинальность миссис Пинк в развлечении гостей не имела границ. По случаю празднования возле каждого прибора лежали небольшие подарки или сувениры в форме сердец, вырезанных из красной фланели. Под ними прикреплялось несколько других сердец из белой фланели, а все вместе скреплялось розетками из красной или белой шерсти. В случае дам белые сердца пронзали новые яркие игры, превращая их таким образом в игольницу. В случае джентльменов в розетку было воткнуто тонкое новое гусиное перо, которое оставалось только заточить до нужной остроты, – а вот и перочистка!

За столом, не съев и кусочка, Брент перочинным ножом заточил перо до тонкого изящного острия. Затем он завладел игольницей Кейт. После еды он скрылся в другой комнате, а когда вернулся, возвратил ее, но как игольница изменилась, как похорошела! Он вырезал из листа почтовой бумаги сердце и прикрепил его среди белых фланелевых сердец. На бумаге было написано:

Моей Валентинке

Дражайшая Кейт!

Для меня нет лучшей судьбы,

Чем провести оставшуюся жизнь с тобой.

Обожающий тебя

Майкл Брент

У него были самые серьезные намерения. Если Кейт не согласится переехать в Ирландию, он осядет в Онтарио. Единственным препятствием к их браку оставалась религия. Илайхью Базби не дал бы согласия на брак своей дочери с католиком. Все друзья пытались отговорить Брента – они его любили, – но безуспешно.

В феврале стояли такие суровые морозы, что строительство Джалны почти прекратилось, видимость стройки создавали лишь отдельные стуки топора или визги пилы. Вырубка деревьев продолжалась полным ходом. Благородные пятидесятилетние стволы за несколько минут оказывались срублены, распилены и аккуратно сложены в штабеля. Лесорубы жгли высокие костры, отчасти чтобы согреться, отчасти чтобы избавиться от древесины. В беспечной расточительности они бросали в костры прекрасный дуб, клен и сосну.

Аделина ждала ребенка в апреле, и ее самой заветной мечтой было обосноваться в доме до родов. В феврале, когда стройка остановилась, она поняла, что эта ее мечта угасает. Давным-давно архитектор, подрядчик и бригадир обещали Уайтокам, что дом будет готов к первому апреля. Аделину одолели сомнения и разочарование, она пришла в отчаяние. Как говорил Филипп, можно было подумать, что ее жизнь и жизнь ребенка зависят от переезда.

Миссис Вон, как всегда сдержанно, была почти так же глубоко огорчена отсрочкой, как и Аделина. Мысль о том, что роды пройдут в ее доме, чрезвычайно ее расстраивала. С тех пор, как она сама разрешилась от бремени, прошло много времени, и трудности этого события казались ей почти непреодолимыми. Например, что ей делать с Робертом, который как раз должен будет приехать из университета? Конечно, его придется куда-то отослать, и вся радость от его каникул пропадет. И еще Дейзи. По правде говоря, миссис Вон была совершенно уверена, что ничто, кроме брака, не выведет Дейзи из круга семьи. Она слишком удобно устроилась. В ее поведении не было благопристойности, которая бы понравилась миссис Вон, ей не раз приходилось беседовать с Дейзи по поводу недостаточной деликатности, которую та проявляла, преследуя доктора Рамзи. Доктор заходил к Аделине несколько раз в неделю, и при входе или при выходе его непременно подкарауливала Дейзи. Она вязала для него огромный шарф, который требовалось постоянно примерять. Доктор уступал с довольно мрачной любезностью, однако уступал, и миссис Вон не могла отделаться от мысли, что в глубине души ему это нравится, хотя что может быть бесполезнее, чем примерка ШАРФА?