Штрафной удар сердца

Насчет срочных дел она, конечно, врала, но я не стал настаивать.

* * *

Следующей была Елена Балуева. Полнейшая противоположность взрывной и экспрессивной Александре. Здесь все было на полутонах: сдержанно, стильно, приглушенно, хотя скрыть ее природную красоту невозможно. Эта внешность была неземной, космической, ангельской. Где-то на заднем плане запел Боярский, взывающий к своей Констанции, и я подумал – вот она, Констанция, девушка-фея с нежной кожей, огромными голубыми глазами, ланфрен-ланфра. Страшно подумать, что это очарование юности когда-нибудь сотрется и превратится в нечто обыденное.

Несмотря на ее облик, хрустальной феи, неземного воздушного сознания, я впервые за все эти бесконечные допросы почувствовал приближение опасности – скорее, инстинктами, вздыбившимися волосками на руке. Причем не для меня, а, скорее, для всего мира, словно появление Елены было тем самым перышком, что ломает хребет верблюду. Я метнул взгляд на Агату, заметив, что она ерзает на месте. Казалось, ее волосы начинают электризоваться и подниматься.

Елена не казалась взволнованной или напуганной, будто ей вообще ни до чего не было дела. Со мной поздоровалась за руку, – рукопожатие было вялым, а пальцы холодными. Пару раз она скользнула взглядом, словно не понимая, кто из нас главный, но, сообразив, признала Агату и села напротив.

– Я следователь Лебедева. Вы же понимаете, для чего мы вас пригласили? – сказала та.

Кивок отстраненный, в глазах – ни капли интереса. Кажется, ей не было никакого дела до смерти товарища. Шансов, что она сообщит интересное, никаких. С тем же успехом ей можно было просто позвонить. Или поговорить со стенкой. Как при такой апатии ей удалось состояться в спорте? Или же это шок от произошедшего? Если в своей компании Александра Кротова и была заводилой и лидером, этаким Солнцем, то Балуева – Луной, и вокруг нее кипело не меньше, а, может, даже больше страстей. Я вспомнил выступления Балуевой, которую за глаза и в глаза называли Несмеяной. На льду она была сосредоточенной и такой же отчужденной, за что порой ей снижали оценки. Чуть больше радости в этом лице, и она была бы неотразима.

Не церемонясь, Агата показала Балуевой запись. Та поглядела на экран с полнейшим равнодушием, с тем же успехом могла бы и в окно выглянуть. Мы переглянулись: непрошибаемая.

– Как получилось, что вы с компанией оказались в бассейне? – спросила Агата. Я ожидал, что Балуева промолчит, и потому ее ответ стал для меня полным сюрпризом.

– Да просто. Девчонки позвали, я согласилась. Нам нечасто удается вместе куда-то выбираться. Предполагалось, что это будет весело, – призналась она и вроде бы слегка вздохнула.

– А оказалось – невесело?

Она пожала плечами с полным равнодушием. Ее ничем не пронять.

– Да нормально.

И как с такой общаться? Несмеяна во всей своей красе. Я попытался представить ее с молотком в руке и не смог. Нет, если кто и ударил Романова по затылку, это не Елена. Чтобы вывести ее из себя, нужно постараться. В такую можно стрелять из пулемета, она и не почешется. Откуда же она черпала силы для выступлений, если за фасадом нет никаких эмоций?

– Не тревожило, что помимо вас там будет три парня? – вкрадчиво поинтересовалась Агата.

– Не особенно. Все было прилично, просто тусовка. Пусть даже с небольшими запретами. Пиво – я уже забыла, когда пила. Ну и само проникновение в закрытый бассейн показалось полной авантюрой. А на деле все довольно обыденно.

– Вы все были знакомы?

Балуева тряхнула головой, словно вопрос Агаты отвлек ее от своих мыслей, поглядела на нее, словно не понимая, кого видит перед собой, а затем ответила все тем же ровным тоном:

– Нет, я знала только Антона и Диму, с Денисом мы только там познакомились. Точнее, Дима сказал: это Денис. Ну, мне было все равно, Денис, так Денис. Он мне не понравился, какой-то глуповатый, шебутной. Все время пытался склеить кого-нибудь, а когда не вышло, совсем скис и ушел.

– Надолго?

– Я не следила, – ответила Елена. Я нисколько не сомневался. Такая не будет за кем-то следить. Ей бы свой внутренний мир не расплескать. – Мы подурачились с девчонками, потом Алиса принялась ругаться с Антоном, разобиделась на то, что он пригласил нас, психанула и уплыла на другой край, надеялась, он бросится следом.

– Он бросился?

– Нет, сказал, что ему надоело эти истерики терпеть. Ему вообще не нравилось находиться с ней рядом, это бросалось в глаза. Она очень обиделась, хотя старалась не подавать виду. Мне даже показалось, что Алиса там немного поплакала, глаза были красные, но она не призналась. Хотя, может, это от хлорки в воде.

Отвечала она просто и вроде бы говорила правду, но я вспомнил ее прозвище. Чувства Несмеяны так глубоко загнаны внутрь, что подловить ее на чем-то сложно. Такая и полиграф пройдет без труда, даже если будет врать напропалую. Но Алиса Серебрякова Балуевой не нравилась, она и не пыталась это скрыть.