Штрафной удар сердца

– Думаешь, его пассией была она, а не Алекс? – спросил я.

– Возможно. А возможно, он только начал ее охмурять. Я столкнулась с одной неприятностью: Романов сменил номер где-то полгода назад, так что, если у него и Кротовой был роман, то раньше. Прокурор не дал санкции на проверку ее номера, а также номера Серебряковой, так что я вообще не представляю, как это устанавливать. Прошерстила все соцсети, сидела до самого утра. Ни одной общей фотографии, но это еще ни о чем не говорит. У Кротовой закрытые аккаунты, а у Романова, такое впечатление, что соцсети ведет специально нанятый человек: все очень причесано, да еще и сообщение о его смерти появилось. Не сам же он его разместил.

– На прокурора давят, что ли? – поморщился я. Агата кивнула:

– Естественно. Убийцу надо найти, но чтобы, не дай бог, не зацепить кого-нибудь из элиты, а они все – спортивная элита, начиная с Торадзе, заканчивая Кротовой. У всех полно защитников, поклонников. Прокурор дважды интересовался, нельзя ли повесить убийство на уголовника Потапова, но я уперлась рогом. Что у тебя по этому Денису и пропавшему Сомову?

– Как в танке, – пожаловался я. – Опросил всех сторожей, техничек: никто о Денисе никаких сведений не имеет. Среди близких родственников персонала тоже ни одного Дениса.

– Погоди, – остановила меня Агата. – У Лаврентьева наверняка есть дети. Ты проверял?

– В первую очередь, – кивнул я. – Мимо кассы. Смотрел личное дело: сына Лаврентьева зовут Андрей, еще точнее, Эндрю. Он и его покойная мать были гражданами США, потом сынок принял российское подданство. Я тебе говорил, что жена Лаврентьева погибла в аварии несколько лет назад?

– Понятно, – мрачно сказала Агата. – Но ты узнай на всякий случай, не сидит ли он у нас под боком. Чем дольше я думаю об этом деле, тем больше у меня мыслей, что все затевалось ради ограбления, а Романов был его организатором, и они что-то там не поделили.

– И кто был в банде? Все семеро?

– Не уверена, – задумчиво сказала Агата. – Романов, наверняка Сомов, иначе чего бы он прятался, если не замешан в ограблении или убийстве. Наверняка этот Денис, пропади он пропадом. Девиц пригласили, чтобы они в случае неудачи подтвердили, что все неотлучно были в бассейне. Ну, может, кто-то из девушек тоже связан, хотя я ничего уже не знаю, может, они все тут ни при чем. Я бы на Кротову поставила, она самая дерзкая. Хотя Балуева тоже темная лошадка. И мы еще не беседовали с Ереминой.

– Серебрякову ты исключила?

– Ей есть что терять, в отличие от остальных. Она из обеспеченной семьи, вряд ли впечатлилась бы бриллиантами Торадзе… Хотя… Черт, я даже ее не могу исключить! Эта компашка явно находится в более тесных отношениях, чем хочет показать. Каждый мог выйти из бассейна, добежать до кабинета Торадзе и выпотрошить сейф.

– Тема какая-то мутная, – заметил я. – И неправдоподобная. Если предположить, что грабили директрису парни, проще было вообще не брать баб на дело. Об ограблении бы рано или поздно стало известно, а тут о веселой ночке знает уйма народа. Кто-нибудь бы сопоставил факты, что из бассейна через коридор можно попасть в соседнее здание, и тогда весь план накрылся бы. Это же риск. Кто-то из них мог проболтаться, начать задавать вопросы, шантажировать, в конце концов.

– Но ты не веришь, что убийство и ограбление – случайное совпадение? – прищурилась Агата.

– Не верю, – сказал я. – Слишком много вводных. Но и сбросить со счетов эту версию не могу. Мы ведь не видели бриллиантов, не считали пропавших денег, – обо всем этом нам известно только со слов Торадзе. С приема она вернулась поздно, никто не видел ее в украшениях, даже секретарша. А если не было ни камней, ни денег? Она пытается прикрыть ограблением смерть Романова? Зачем?

– Проникший в спорткомплекс сторонний грабитель, что попутно убил хоккеиста, выглядит лучше, чем убийство хоккеиста ревнивой спортсменкой, будущей чемпионкой фигурного катания, – ответила Агата. – Предположим, Торадзе знает то, чего не знаем мы. Ну, вдруг любая из ее фигуристочек, например, Серебрякова, на которую делают самые большие ставки, прискакала к ней в ночи с признанием. Торадзе в ужасе, девчонку надо спасать. И тут в голову приходит мысль инсценировать ограбление. Она разыгрывает перед нами комедию, ужасается, что ее обнесли, а цацки спокойно лежат дома. Мы ищем неизвестного грабителя, затем закрываем дело, как висяк, и все счастливы, кроме нас, потому что мы точно схлопочем выговор и лишимся премии. Серебрякова поедет на Олимпиаду, Торадзе сдаст брюлики в комиссионку и на вырученные деньги купит себе «Ламборгини Диабло»… Фомин, что ты ржешь?

– Прости, я заслушался, – сконфузился я. – Очень складно излагаешь. У тебя очень хорошо выходит обвинять вообще всех. Гораздо хуже с доказательствами.

– Для этого у меня есть ты, – съязвила она. – Чего расселся? Иди, ищи Сомова и таинственного Дениса.