Штрафной удар сердца

– А вот это уже отягощающие, – любезно произнесла Агата сладким, как патока, голосом. – Нападение на сотрудника полиции, сопротивление… Словом, гражданин Устемиров, я задерживаю вас за нападение на сотрудника правоохранительных органов, а также по подозрению в причастности к убийству Антона Романова. Все ведь можно было решить полюбовно. Мы пытались вызвать вас на допрос, но вы отказались приехать, да еще и попытались скрыться. В связи с тем, что вы могли покинуть пределы Российской Федерации, вас задержали.

Я и дежурный сержант подняли Устемирова и усадили на стул. Его лицо тоже было разбито, но Агата не предложила ему помощи.

– Какое убийство? – заорал хоккеист. – Какая причастность? Вы тут совсем ополоумели? Кто дал приказ?

– Если вам интересно, это я распорядилась, имею право. А теперь потрудитесь рассказать, где вы были в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое число?

– Да что вы мне тут шьете? Какое вам вообще дело, где я был? Я этого Романова знать не знал! Зачем его убивать? Мне вообще до какого-то сопляка не было дела! Без адвоката слова не скажу.

Кричал и возмущался он не то чтобы неубедительно, но что-то фальшивое в его тоне было. Мне показалось, что Устемиров боится. Агата поглядела на него с сожалением.

– Как хотите. Можем подождать адвоката, но тогда на игру вы точно опоздаете. А пока мы ждем вашего защитника, может, объясните, зачем следили за Антоном Романовым сразу после драки в баре?

– Я ни за кем не следил и ни с кем не дрался. Это все, что вы от меня услышите, – буркнул он и уставился в пол.

Агата развела руками и сказала вполне миролюбиво:

– Ну, все так все. Тогда мы имеем полное право задержать вас на сорок восемь часов до выяснения обстоятельств. Кстати, сейчас эксперты исследуют машину, которую вы брали напрокат. Такое странное совпадение, – на заднем сиденье там нашли бурые пятна, с виду кровь, и, если она совпадет с кровью Антона Романова, у вас будут серьезные неприятности. В общем, подумайте, как это все стыкуется, а я приглашу конвой и вас сопроводят в камеру.

– Я никого не убивал. Вообще никого и никогда. Даже не думайте, что сможете меня посадить, – зло сказал Устемиров.

Агата выдержала паузу и ответила ледяной холодностью.

– В прошлом году вас дважды задерживали за хулиганство. Вы ведь одному мужчине нос сломали, а второму челюсть. В первом случае были в состоянии алкогольного опьянения. Причем эти происшествия случились на территории России, как вы развлекались в Казахстане, даже предполагать не хочу. Тогда, год назад, вас отмазали, потерпевшие забрали заявление, что наверняка стоило вам кругленькую сумму. Но сейчас не выйдет, потому что дело кончилось убийством, причем преднамеренным, такое на пьяную драку не списать. Вы пришли в бар, подрались с Романовым, а затем, когда вас разняли, поехали за ним. Тогда расправиться с ним у вас не вышло, но вы выследили его позже и убили.

– Не был я ни в каком баре. – Он упирался совсем уж глупо.

Агата лишь усмехнулась в ответ, швырнув россыпь распечаток скриншотов, разлетевшихся по столу веером.

– Господин Устемиров, это уже пошло. Полюбуйтесь. Вот кадры с видеозаписи. Вот вы, вот Романов. А это кадры с дорожной камеры, где вы несетесь как на гонке, врезаетесь в «Фольксваген».

Нас прервали. Явился дежурный адвокат, который попросил несколько минут, чтобы переговорить со своим клиентом. Адвоката я видел впервые, это был какой-то юнец с косо повязанным галстуком, явно гордый, что будет защищать такого именитого спортсмена. Выходя из кабинета, Агата веско сказала:

– Посоветуйте своему клиенту не запираться, в ближайшие сорок восемь часов я его из страны не выпущу, так что в его интересах сказать правду. А если фанаты противника узнают, что его подозревают в убийстве Романова, вашему клиенту можно будет попрощаться с карьерой.

В коридоре Агата устало потерла виски, попросила у меня сигарету, но не закурила, лишь размяла ее пальцами и вдохнула запах табака.

– Устала я, – призналась она. – Отец в больнице, и я знаю, что не выкарабкается. Метастазы уже всю печень поразили. Меня поражает его мужество. Может, он сам себя обманывает, храбрится, а, может, не хочет огорчать нас. Я каждый день с ним разговариваю, делаю вид, что все ерунда и он вот-вот встанет на ноги. Не знаю, кто сломается первым.

– Можно что-то сделать? – сочувственно спросил я. – Может, отправить его за границу или тут поискать специалистов?

– Ничего уже не сделать, Стас, – обреченно ответила Агата. – Тут остались месяцы, если не дни. Мы просто ждем. Это омерзительное чувство, как осьминог на сердце. Когда звонит телефон, я каждый раз думаю: сейчас мне скажут, что его больше нет. Только, прошу, не надо меня жалеть. От этого только хуже.

Адвокат выглянул из дверей, нашел нас взглядом и предложил войти. В кабинете он потребовал снять с клиента наручники, но Агата, указав на меня, отказала. Юнец занервничал, попробовал настоять, но ничего не вышло. Учитывая исповедь Агаты, я ждал от нее резкого выпада, но она, занеся ручку над протоколом, вполне миролюбиво осведомилась:

– Ну что, говорить будем?