Штрафной удар сердца

Устемиров переглянулся с адвокатом. Тот ответил жалкой улыбкой и кивнул. Устемиров вздохнул и угрюмо произнес:

– Это… Это другое. И к Романову никакого отношения не имеет. Точнее, имеет, но… Я не знаю, как объяснить…

– Ну, постарайтесь как-нибудь, – предложила Агата.

– Мы жестко проигрываем, – вздохнул хоккеист. – Ну просто летим вниз со свистом, а надо удержаться, чтобы попасть на чемпионат. Спонсоры начали возмущаться, на нас такие деньги были потрачены, а толку нет. Легионеров купили – эффекта ноль. Нам нужны были две победы. И тогда наш тренер придумал, к кому обратиться. Он встретился с тренером «Стальных волков»… с этим…

– Востриковым? – уточнил я.

– Да, – кивнул Устемиров. – И предложил ему денег, чтобы они продули.

– Почему ему? – спросила Агата. – Это ведь довольно опасная затея. Почему не кому-то из игроков? Они ведь могли устроить на арене акт саботажа.

– Уже многие говорили, что он мог это устроить, – пояснил Устемиров. – Востриков – шлюха продажная, у него в определенных кругах кличка Полтинник, потому что по молодости за пятьдесят тысяч маму бы продал. Ну, расчет был правильный, он взял деньги. Там в сговоре был еще и нападающий, Димка Сомов. Ему деньги нужны до ужаса, он подписался. Надо было просто затупить, плохо играть, нарушать правила. Он и старался. Вострикову не только мы денег дали, но и соседи из Киргизии. На прошлой игре «Волки» просто с разгромным счетом проиграли, а все благодаря Сомову. Но тут в дело вмешался этот… Романов. И сумел вытянуть игру. На льду я подкатил к Сомову и потребовал, чтоб он что-то сделал, а он меня послал. Ну, мы и проиграли, с чемпионатом можно попрощаться, а у меня планы, я в Канаду хочу переехать. Я ведь свои деньги тоже туда вкинул, Востриков на этот раз заломил ценник, как за слона. Я был уверен, что мы победим, все, что имел, вкинул на ставки у букмекеров, да еще и занял. Пролетел, как фанера. После игры мне позвонили и потребовали вернуть долги, многие поверили, что мы победим, и тоже ставки сделали. Я столько народа подвел, что с дружбой можно было попрощаться. У меня долгов куча. Я поехал в бар, чтобы Сомов деньги вернул, но и там не повезло. Когда меня выставили, рванул за ними, но они оторвались. Поехал к Вострикову, ломился в двери, но он, ссыкло, даже не открыл. Я с горя нажрался, ну и все. Не убивал я Романова! Что мне толку от его смерти теперь?

– Где вы были в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое? – спросила Агата.

– У бабы одной. Всю ночь. Она подтвердит, даже не сомневайтесь. Под утро я так разошелся, что она меня голым на лестницу выставила, а барахло выкинула с балкона, полдома видело, как я его собирал. Я это точно помню, потому что на следующий день брал билеты до Астаны. Пожалуйста, не рассказывайте никому про договоренности, иначе мне совсем конец.

Агата подвинула ему распечатанный кадр с видеозаписи.

– Здесь видно, что Романов не сразу бросился в драку. Что вы ему такого сказали?

– Что папашка его в деле. Это его просто оглушило. Он даже переспросил. И только когда подтвердил, дал мне в морду.

– Переспросил? – уточнила Агата.

– Ну да, – подтвердил Устемиров. – По-моему, Антон вообще ничего не знал.

* * *

Алиби Устемирова еще следовало проверить, никто не мешал Агате оставить хоккеиста в камере, но она не рискнула. Ее телефон просто взорвался от гневных звонков руководства, которому донесли о задержании иностранного спортсмена. Пятно в машине оказалось кровью, но кровью животного, так что эта версия лопнула, видимо, ранее кто-то вез на заднем сиденье поранившегося питомца. Пока Агата отбивалась, я созвонился с участковым и узнал, что Устемиров говорил правду. Скандал имел место быть, и, хотя его не успели задержать, половина дома действительно лицезрела, как некий коренастый восточный мужчина собирал под балконом выброшенные вещи. Агата сложила руки на столе и уронила на них голову, усталая и раздосадованная.

– Что ты думаешь? – пробубнила она.

Я включил чайник, дождался, пока он закипит, налил в две немытые кружки кипятка, бросил туда по чайному пакетику. Агата, не поднимая головы, открыла ящик, вынула пакет с желейными конфетками и бросила на стол. Я выудил парочку разноцветных конфет из кучи и, впившись в мягкое желе зубами, задумчиво сказал:

– Интересная получается картина. У нас есть дружок по команде, который вместе с отчимом проворачивает темные сделки по части побед и поражений. Мать Романова показала, что муженек очень нуждается в деньгах, да и, вообще, считает его ничтожеством. Это мотив. Сомов при этом крутит с Алисой Серебряковой, и тут любовный треугольник. Это тоже мотив.

– Она же его бросила, – пробурчала Агата. Головы она при этом так и не подняла.

– Якобы бросила, – уточнил я. – Никаких подтверждений этому нет. Алиса – девушка волевая и тренированная, вполне могла тюкнуть любимого по затылку.

– Для чего ей это?