Штрафной удар сердца

– Тебе бы понравилось, если бы мужик, с которым ты спишь, обчистил твой сейф? Торадзе – умная баба и рисковать ради любовника своим положением не станет. Это же такой удар. Ты человеку доверяешь, а он тебе пинком под дых. Уверен, как только Торадзе увидела на видео сына Лаврентьева, она сложила два и два. Ты бы что сделала на ее месте?

– Я бы его вышвырнула вон. А она его защищает. Причем на самых верхах, хотя на допросе упорно делает равнодушную морду. Что это такое, Стас? Последняя любовь?

– Может быть.

– Мне все эти любови уже в печенках сидят, – проворчала Агата. – Все что-то крутят, мутят, скрывают, а на деле их тайны ничего не стоят. Было бы гораздо проще, если бы Романова убили ради денег.

Мы были ближе к спорткомплексу, чем Лаврентьев. Он ненамного нас обогнал. Наряд полицейских сообщил, что он входит в здание с портфелем в руках, по виду тяжелым. Я покосился на Агату – она покачала головой.

– А если у него там ствол и он пристрелит эту каракатицу? – спросил я.

– Тогда мы возьмем его за еще одно убийство, – безжалостно ответила она. – Но, успокойся, он никого не станет убивать. Это не матерый опер, который умеет пользоваться табельным, а крыса канцелярская, его еще не загнали в угол, чтобы он стал отбиваться всеми силами.

Вахтер встретил нас выпученными глазами и даже попытался позвонить руководству, но мы эту попытку пресекли, торопливо пересекли коридор и вломились в приемную Торадзе, до полусмерти напугав давешнюю секретаршу, которая даже приподнялась с места, беззвучно открыв рот, как выброшенная на землю рыба. Я улыбнулся ей и сделал успокаивающий жест, приглашая сесть обратно. Девушка похлопала ресницами и села, а мы с Агатой вошли в кабинет, не удосужившись постучать.

Торадзе сидела за столом, Лаврентьев стоял рядом с очень испуганным лицом, казалось, он только что отскочил от нее. Мы обошли стол с двух сторон, я остановился напротив Лаврентьева, Агата без спроса уселась напротив Торадзе.

– Добрый день, Софико Левановна, – любезно, нараспев сказала Агата и радостно улыбнулась Лаврентьеву. – Владимир Иванович, очень рада вас тут застать. Как раз накопились к вам вопросики, а вы так старательно игнорировали наши приглашения. Не возражаете ответить на них сейчас?

У ног Лаврентьева стоял открытый портфель. Я нагнулся и поднял его. Внутри ничего не было. Торадзе, надо отдать ей должное, быстро взяла себя в руки.

– Простите, господа полицейские, но Владимир сейчас очень занят, – холодно сказала она и поднялась, показывая, что аудиенция закончена. – Вы и так злоупотребили моим вниманием. Предлагаю вам назначить для встреч другое время. А сейчас прошу покинуть мой кабинет…

– Госпожа Торадзе, я здесь не политесы развожу, а расследую убийство, – злобно перебила Агата. – И мне глубоко фиолетово, чем занят господин Лаврентьев. Или мы побеседуем сейчас, или я вызову наряд, и его выволокут отсюда за задние ноги.

Торадзе прищурилась и потянулась к телефону. Агата ядовито усмехнулась и подняла одну бровь. Торадзе отдернула руку, грузно осела в кресло и неприязненно процедила:

– Хорошо. Беседуйте.

– Вы что, хотите присутствовать? – удивилась Агата. – Зачем?

– Это мой кабинет, – с нажимом произнесла Торадзе, не желая упускать инициативу. – И потом, я должна быть уверена, что здесь не произойдет никаких провокаций. Я вызову юриста, а пока он идет, буду присутствовать сама…

– Софико Левановна, – перебила Агата, – мы тут не ведем светских бесед. Это допрос, и, если вы не адвокат господина Лаврентьева, я прошу вас покинуть кабинет.

– Софа, не надо, – тихо сказал Лаврентьев, но услышали все.

Мы с Агатой переглянулись, и это не осталось незамеченным. Торадзе резко встала.

– Ладно, – с вызовом сказала она. – Но перед тем как уйду, хочу сказать, что намерена забрать заявление о краже драгоценностей и денег.

– Как так? – притворно удивилась Агата.

Торадзе сконфуженно развела руками.

– Произошло недоразумение. Я просто положила все в другое место. Никто ничего не крал. Я ошиблась. Прошу меня за это простить. Сегодня же заберу заявление, готова заплатить штраф, или как там у вас принято?..

Агата сжала губы, а когда она заговорила, в ее вкрадчивом тоне было столько угрозы, что и супермена бы проняло. Торадзе тоже вздрогнула, услышав ласковый тон, но мужественно удержалась на ногах, бледнее с каждым словом все сильнее.

– То есть мы совершенно напрасно проводили все следственные действия? – отчеканила Агата. – Софико Левановна, если вы сейчас говорите это под принуждением…

– Нет никакого принуждения. Смотрите, вот мои драгоценности. Все в целости и сохранности…