Штучка

— А говорила, что никуда не денешься, — насмешливо заметил Егор, и спина торопливо шагающей девушки заметно вздрогнула. И не хотел вроде делать больно вот таким образом, а все же не удержался. А она — не остановилась. Все равно ушла. И он — он ее не удержал… Совсем?

Раздумья

«Она мне не подходит».

Решить — решил, принять не принял. И если в ночь вылета и первый день командировки Егор рвал и метал, то к вечеру второго дня понял, что принять и не сможет в принципе. Можно было бы забить. Если уж ему так везет на женщин с отбитым материнским инстинктом, ну… ну может, просто такова была его, Васнецова, судьба? Хотя… Нахрен судьбу. Он просто подождет. Он просто уломает Таню на принятие нужного решения, в конце концов, нельзя забывать — для нее очень много значит учеба. Защитит диплом — и можно будет уломать ее. Неужели он не сможет? Егор уломал даже Людмилу, а уж эта представительница рода человеческого была упряма как представительница рода козьего.

Просто представить себе, что он вернется-таки домой, и там не будет Тани — его теплой, улыбчивой, отзывчивой Тани, — было не приятно. Даже отвратительно. Ведь потому и хотел возвращаться домой к невесте, чтобы подмахнуть чувствам собственника. А вышло, блин, — ну как вышло. Теперь возвращаться придется к пустой квартире. Опять. И это несказанно бесило.

Таня была отчасти права в этой своей непреклонности — и не все семейные обязательства для нее сейчас были в тему. Это было правильно — ей сейчас о детях не думать. Она еще даже бакалавриат не закончила. Не говоря уже о магистратуре, а потом о паре лет работы по специальности. И Егор это понимал. В конце концов — он же мог пойти навстречу любимой женщине? И если ей хотелось доучиться — пусть себе доучивается. Его часики, конечно, тикали, но год-два особого влияния на положение не оказали бы. А там — Егор сам поможет ей защитить диплом, сам поможет его написать, они подгадают момент, чтобы ребенок родился после защиты, — и все. Надо было не наседать. Нет, блин, перекрыло с этой его торопливостью.

И на самом деле, мог же об этом даже по телефону сказать. Заключить хотя бы какое-то перемирие, удержать дурочку от поспешных действий — тем более Егор-то знал, что она к ним склонна. Вот только на первый день Таня трубку на звонки Егора не взяла, а на второй… аннулировала симкарту. И вот на этом у Егора цензурные слова как-то резко закончились, а настолько нецензурно ругаться в Танин адрес, как ему хотелось, было как-то неприлично в адрес дорогой женщины. Но это был чертов детский сад, и за него впору было ставить в угол. Коленями на горох — чтоб чувствовала, какие ассоциации вызывает ее поведение. Голышом, чтобы и Егору был какой-то прок в том наказании, кроме воспитательного эффекта.

А вечером третьего дня симпозиума до Егора, уже тихонечко собирающего вещи в чемодан и морально готовящегося стартовать в аэропорт сразу после того, как закончится последнего выступления, не дожидаясь банкета, дозвонился Филимонов-старший.

— Вот скажи мне, Васнецов, какого хрена? — вдумчиво поинтересовался ректор. Хороший вопрос. Егор его очень любил. Вот только не в свой адрес.

— Это не я, — устало отшутился Егор и уточнил: — Какого хрена что, Павел Андреевич?

— Невеста твоя заявление в ректорат подала на забор документов, — тон у Филимонова был похоронный. И Егор даже догадывался, кого хоронили…

— Локалова?

— А ты много студенток замуж звал? — скептически переспросил ректор. — Мне тебе все-таки выговор лепить за вопиющее несоблюдение преподавательской этики?

— Лучше два, — Егор хмыкнул, — Павел Андреевич, серьезно, подала? Когда?

— После обеда принесли, — заметил Филимонов, — Васнецов, мне тебе рассказать, как тепло я отношусь к тому, что наши краснодипломники покидают МФТИ? Знаешь, как я люблю видеть в заявлении слова «хочу перевестись в МГТУ имени Баумана»?

— Лучше рассказать, чем показать, — вздохнул Егор, прекрасно представляя, в какой далеко не эротичный узел его хочет завязать сейчас Павел Андреевич. Бауманку Филимонов, конечно, уважал, специалисты там работали отличные, уровень у выпускников был не менее охренительный. Но при этом Бауманка всегда была для МФТИ самым злейшим конкурентом, который вечно уводил у них основной слой талантливых абитуриентов. И Таня решила перевестись…

Ну, Локалова… Ну, истеричка, а… Вот ведь как дословно отнеслась к его просьбе «исчезнуть». И ведь нет, не шевельнулось ничего, пока он ей звонил. Исчезать — так исчезать, без сотен лишних слов, да?

— Отказалась? — в тоне ректора сквозило все утомление этого мира. Он терпеть не мог влезать в личную жизнь сотрудников, да и беспокойство о каких-то там единичных студентах было ему обычно не свойственно, но… Уйти собралась краснодипломница с показателем по диплому 5.0. Такие в каждом годовом выпуске водились в штучном экземпляре. Естественно, что ректор лично озаботился предотвращением этого побега.