Штучка

— Мы с тобой говорили о детях тогда… — нерешительно произнесла Танька, пытаясь сформулировать, что ей надо было сказать. да признавайся уже, ссыкло!*сквозь ор от названия*

— Не загружайся, солнышко, — тихо произнес Егор, глядя в сторону, — мои желания — мои проблемы. Не твои.

Он звучал пустотой и тихой тоской. Будто уже не особо и верил, что его желаниям суждено нормально реализоваться.

— Знаешь… — Танька вздохнула, заглядывая ему в глаза, — если ты хочешь… Если все еще хочешь — со мной… Ну… Мы можем попробовать.

Это было слишком в лоб, слишком нагло, но… Но как-то же надо было начать? Она не смела даже заикаться о свадьбе, просто потому что… нет, это был бы перебор. Она наверняка отбила ему всякое желание с собой связываться.

— Попробовать? — острым как скальпель переспросил Егор. — Попробовать это как, детка? Это мы попробуем, поиграем в семью, а потом тебе не понравится, и ты сыграешь в кукушку?

— Да нет же, — Танька вспыхнула, возмущенная таким ходом его мыслей — хотя нужно давать себе отчет, формулировки она действительно выбрала не самые удачные.

— Тань, да, я хочу детей, — мрачно произнес Егор, глядя Таньке в лицо, — но я с тобой вел речь о семье. А не о том, что мне приспичило воспитать наследника. Я хочу — да. Но в том, что я хочу, нет никаких исключений. Семья — так целиком. «Попробовать» — нет, пробовать я не буду. Либо «да», мы строим с тобой семью, либо «нет» — и мы оставляем все как есть. В принципе… В принципе, на пару лет оно, наверное, сгодится.

— Я просто не уверена, что смогу согласиться на все твои правила, — тихо произнесла Танька, — даже после того…

…как ты меня спас — это Танька договорила уже про себя, потому что Егор взглянул на нее настолько пронзительно, что Танька этими словами чуть не подавилась. Кажется, ему меньше всего нужны были какие-то уступки «из благодарности». Хотя за все, что он для Таньки сделал, — ей впору было соглашаться на роль кого угодно. Девочки для траха, вечной нижней, суррогатной матери — без разницы. Егор спас Танькину жизнь. Его предусмотрительность спасла Таньке жизнь.

— На все мои правила, это на какие? — медленно произнес Егор.

— Ну… — Танька зависла, пытаясь сформулировать. Все-таки время для разговора она выбрала не самое подходящее, — домохозяйки из меня не выйдет. Никогда не хотела выскочить замуж и осесть дома.

— А я тебя просил об этом? — недоверчиво поинтересовался Егор, испытующе глядя на Таньку.

Танька чудом не ежилась от этого его взгляда. Нет. Он не просил. Ей об этом сказали…

— Ардова сказала, что ты не хочешь для жены карьеры и работы в принципе, — тихо произнесла Танька, — что после того, как погиб твой сын…

Лицо Егора вздрогнуло, в нем проступило нечто болезненное, и Танька снова замолчала. С минуту в лоджии царила настолько мертвая тишина, что было слышно, как переругиваются внизу дворники. С высоты седьмого этажа — как это ни удивительно.

— Она соврала? — тихо спросила Танька.

— Не во всем, — Егор прикрыл глаза и чуть выдохнул, — про сына — правда. Остальное… Тань, честно говоря, это охренеть как оскорбительно, что ты подумала, что я дам тебе сгнить на корню, что прохерю весь твой потенциал в угоду борщам, хоть они у тебя и приличные выходят. И кому ты, мать твою, поверила, а, Тань? С чего?

— Она была очень убедительна, — тихо произнесла Танька, — говорила, что беспокоилась о моих перспективах…

Сейчас это даже звучало глупо, но ведь именно эти Танькины амбиции тогда в итоге перевесили.

— Чего у Ардовой не отнять — так это умения складно и убедительно врать, — ядовито усмехнулся Егор, — но мать же твою, Таня, ты в это дерьмо поверила? Она сдала тебя Лазарю! Просто на блюдечке подала — на дорогой, бей сколько влезет!

— Она же не знала…

— Может, в первый раз и не знала, — Егор скривился, — но это ей вообще не помешало после тебя на экзамене подставить. Охренеть была забота о твоих перспективах.

Танька чувствовала себя дурой. И… это самоощущение она, пожалуй, заслужила.

— И ведь это только о том, что было до вашей дружеской беседы, — презрительно улыбнулся Егор, — кстати, а когда вы с ней успели посекретничать?

— Тогда! — емко ответила Танька. — В день твоего вылета.

Егор прищурился, сопоставляя, затем раздраженно передернул плечами.

— Нет ведь, какой охренительный расчет, — пробормотал он. — И ведь придумала это все дерьмо.

— Какое? — недоумевающе уточнила Танька. Ей хотелось считать, что подтупливает она по объективным причинам…