Штучка

Хм. Танька изучающе глянула на платье. Длинное… До колена. Обычно Танька носила короче. Подозрительно. Уж не потащит ли ее Егор в какой-нибудь театр, кажется, на прошлой неделе он что-то такое упоминал, что неплохо бы глянуть какую-нибудь хрень… Ага, и нахлобучиться в антракте? Нет, времени на это вряд ли хватит, пусть даже вещи для командировки у Егора уже в багажнике наверняка лежат. Хотя… Да блин, какого хрена Танька тут вообще раздумывала? Ее вообще-то Егор внизу наверняка уже ждал. И с учетом его задвигом на время — лучше все-таки ждать его не заставлять. Так что переодеваться надо было в ритме вальса.

Танька в принципе любила «эротический дресс-код» — чулки, кружевные труселя под платьем, а после начала совместной жизни с Егором вообще — в натуре, по его же предложению, спустила почти всю стипендию на запас чулок, просто потому что было заметно, что это Егору реально нравилось. Вот и сейчас отступать от этого «дресс-кода» не хотелось, тем более платье было охренительное. Достойное того, чтобы осторожно натягивать на ноги черные тонкие чулки, смертельно боясь посадить стрелу.

Ох слава богу, что начало июля не было ослепительно душным. Нет, на счастье Таньки, было в меру тепло, и в платье ей было хорошо.

Егор уже действительно подъехал, будто караулил где за поворотом, чтобы Танька его не заметила.

— Какой я у тебя молодец, не прогадал с размером, — Егор одобрительно прошелся по Таньке взглядом, и она смущенно улыбнулась. Она едва успела глянуть на себя в зеркало. О боже, это охренительное «у тебя»… Никогда еще Танька такое от Егора не слышала. До сих пор не осмеливалась рассчитывать на что-то, до сих пор опасалась, что пожелай она больших прав в его жизни — и он торопливо захочет от нее избавиться.

— Вообще, Васнецов, мог и раньше предупредить, — ворчливо произнесла Танька, — а то я только из универа, ни тебе причесаться, ни накраситься.

— Ну, губы накрасить ты успела, — Васнецов фыркнул, подчеркивая свою наблюдательность, и потянул Таньку к себе, — а больше и не надо.

В его теплых объятиях было легко утонуть. Было совершенно невозможно вспоминать о каких-либо других делах, когда сталкивались его и ее губы. В этих поцелуях заключалась музыка, и разум Таньки будто кружился в медленном танце. Так вот выходило, что во время поцелуев Егор отрывался от Таньки. Она от него — не могла. Она бы с ним в принципе никогда не расставалась — не расплетала бы рук, не отрывалась от его губ, прикипела бы к нему, срослась бы с ним намертво — если бы была возможность, если бы он был на это согласен.

Хотя Егор тоже любил целоваться подолгу. Вот и сейчас — целовал, а пальцы его порхали по голым Танькиным плечам, выписывая на них сложные узоры.

— Ничего не успеем, солнышко, — шепнул он, наконец отпуская ее губы. Такое ощущение, что это Танька его держала, а не он отправлял ее каждым своим поцелуем в очередной оглушительный нокаут. А, что, какой такой мир? Рефери, можете не считать, можете фиксировать очередное поражение.

— У тебя такие большие планы? — с интересом уточнила Танька.

— Да не то чтобы, — Егор усмехнулся, — но на нас с тобой моих планов точно хватит.

Вообще-то предполагалось, что Танька расслабится. Она просто обязана была это сделать, покуда рядом был Васнецов — такой вот живой, улыбающийся, покуда он куда-то Таньку вез и обсуждал с ней джаз-концерт, угрожая отвести ее на него сразу по возвращению из командировки. Но все же неясное чувство тревоги Таньку подтачивало — из-за того, что сказала ей Ардова. Может быть, стоило сейчас об этом поговорить с Егором? Но… Блин, ощущалось же, что он очень сильно заморочился с этим вечером, возможно, даже ему самому не хотелось уезжать от Таньки. И не стоило ли уже отпустить всю эту дурь, раз рядом был Егор — энергичный, бодрый, веселый, треплющийся обо всякой ерунде.

Какая же жалость, что вот сейчас нельзя было усесться ему на колени, прильнуть к нему поплотнее и признаваться ему шепотом в любви, не забывая добавлять какие-нибудь другие романтические глупости. Потому что сейчас Таньке этого очень хотелось.

Егор привез Таньку не в театр. В ресторан. В охренительно красивый ресторан на набережной, хотя грамотней было назвать его летней верандой. Такой мега-крутой летней верандой, которая могла дать фору куче серьезных мелких ресторанчиков. Никакой лишней тяжеловесности и пафосности — белый шифон занавесок, белые изящные, ажурные диванчики. Танька никогда не думала, что диванчик можно назвать ажурным — но эти резные спинки, резные подлокотники создавали именно такое впечатление.

— У нас заказан столик на фамилию Васнецов, — вообще… Танька впервые была в ресторане с хостес. С такой симпатичной хостес, с дорогущим маникюром, в черном облегающем платье, открывающим прекрасный вид на зону декольте. Почему Танька все это заметила, потому что нахалка с любопытством скользнула по Егору задумчивым взглядом. Пришлось крепче сжать локоть Егора и вызывающе девице улыбнуться.

«Занято».