«Штукас». Асы Блицкрига в бою

Боевой порядок нашей девятки состоял из двух эшелонов. Вверху находилась группа прикрытия из четырех Як-1. Капитан Батычко был во главе ударной в составе пяти самолетов. Приняв решение атаковать, он приказал ведущему верхней четверки связать боем вражеских истребителей, а сам повел подчиненных на первую группу бомбардировщиков. С первого захода ему удалось сбить флагмана. Строй гитлеровцев сразу же нарушился. Поспешно сбрасывая бомбы на свои войска, они начали разворачиваться на запад.

Как раз в это время к району боя подошла вторая группа вражеских бомбардировщиков. Ее летчики тоже не выдержали и пошли на разворот, освобождаясь от бомбового груза. Но им не удалось уйти. Пять неприятельских самолетов Ю-87 были сбиты.

Шестерку истребителей, прикрывавшую свои наземные войска, станция наведения нацелила на группу вражеских самолетов, состоявшую из четырех Ю-87 и четырех Ме-109. Капитан А.И. Покрышкин, возглавлявший ударное звено, приказал ведущему прикрывающей пары старшему лейтенанту Г. Речкалову связать боем «мессеров», а сам атаковал «юнкерсы». Покрышкин и Речкалов сбили тогда по два стервятника, а остальные неприятельские самолеты поспешно удалились».

Советские летчики-истребители на тот момент уже не считали «Штуку», или «лаптежник», как прозвали этот самолет за неубирающееся шасси, серьезным противником. Ju-87 был тихоходной машиной со слабым бронированием и оборонительным вооружением, к тому же никак не защищенной от атак снизу. Единственную защиту ему могли предоставить истребители, да еще мастерство пилота, способного вести самолет у самой земли. Повысившаяся уязвимость от атак советских истребителей стала еще одним фактором, вынудившим «Штуки» в 1943 году все чаще отказываться от пикирования со средних высот и действовать с бреющего полета. «Ю-87 против «яков» все равно что кролик перед удавом, только нужно уметь точно бить», – писал в мемуарах один из лучших советских асов А.В. Ворожейкин. А.Н. Ситковский в своих мемуарах рассказывал о бое с большой группой немецких пикировщиков:

«На этот раз задание выполняли во вражеском тылу. Возвращаясь, подлетали к линии фронта. Вдруг услышали голос наземной радиостанции:

– «Соколы», «Соколы», к нашим позициям, квадрат одиннадцать, подходит большая группа Ю-87. «Соколы», атакуйте! Я – «Факел», – передавал, волнуясь, девичий голос.

Нас было двое. Посмотрел на бензиномеры. Из опустевших баков моторы высасывали последнее горючее. «Юнкерсы» я уже заметил. Передаю:

– «Факел», у нас на исходе горючее.

Через секунду мелодичный голос приказывает:

– Атакуйте немедленно!

«Юнкерсы» плотным строем летели на цель. Даю команду ведомому:

– Уходи домой! Уходи домой! Атакую один. Даже не успел оглянуться на ведомого, в прицеле появился крайний «юнкере». Короткая очередь по мотору… Но не один, а два бомбардировщика после первой атаки вышли из строя. Один рухнул вниз, а другой, оставляя полосу дыма, повернул обратно. Догадался: второго сбил Василий. Кричу по радио:

– Уходи немедленно! Слышишь?

Евдокимов выполнил приказ. Я остался один. Восемнадцать «юнкерсов» по команде развернулись и стали в оборонительный круг, в хвост друг другу. Каждый из них охранял впереди летящего. Вражеские самолеты описывали круги, приближаясь к своим позициям. Мотор моего истребителя мог остановиться в любую минуту…

С высоты я нырнул под круг, образованный вражескими самолетами. Вооружение Ю-87 могло поражать только за пределами круга, я оказался внутри и был недосягаем. Приподняв нос самолета, я дал очередь. Один бомбардировщик загорелся. Мой самолет оказался в центре круга, по которому вращались семнадцать «юнкерсов». Я вновь устремился вниз и опять, приподняв нос самолета, дал очередь. Задымил еще один. Круг разорвался – нервы оставшихся шестнадцати не выдержали. Они рассыпались, беспорядочно сбрасывая бомбы. Я не мог их преследовать. Стремился быстрее совершить посадку на своем аэродроме».

Именно весной 1943 года получили известность многие советские летчики-истребители, например А.И. Покрышкин, сбивший более 20 немецких самолетов. В своих воспоминаниях он описывал проведенные бои:

«Около Керченского пролива увидели три эшелона Ю-87, дистанция между которыми была до трех километров. В каждом эшелоне в плотном строю по три девятки бомбардировщиков. Федоров задачу свою выполнил мастерски. Его звено смело атаковало десять Me-109, сопровождающих бомбардировщиков, и сковало их боем. «Юнкерсы» остались без истребителей. Это обеспечивало свободу действий моему звену. Применяя «соколиный удар», бросил самолет в крутое пикирование. Ведомые следуют за мной. Навстречу нам потянулись десятки дымных трасс из турельных пулеметов «Юнкерсов». Огневой заслон на пути к ведущему центральной девятки казался непреодолимым. Стрелки двадцати семи бомбардировщиков посылали навстречу более четырехсот пуль в секунду.

За три секунды, а именно это время требовалось для выхода на дистанцию прицеливания и открытия огня по головному Ю-87, мы должны были проскочить через трассы. Это возможно только при большой скорости и переменном профиле пикирования. Надо было создать для вражеских стрелков большие угловые скорости, сбивающие точное прицеливание по истребителю. Маневр был рассчитан наверняка. Прорвавшись через пулевой заслон, я в упор расстрелял ведущего Ю-87 и, проскочив над ним, энергично ушел вверх, чтобы занять позицию для новой атаки. Сбитие ведущего, а им всегда был командир группы, нарушило управление и психологически подавило вражеских летчиков.

Повторный удар по ведущему левой девятки привел к расстройству боевого порядка бомбардировщиков. Этим незамедлительно воспользовались летчики звена и сбили еще три самолета. У противника началась паника. Сбрасывая бомбы и пикируя к земле, бомбардировщики врассыпную стали удирать в направлении Керченского пролива. Создались благоприятные условия для уничтожения их поодиночке. Но наша задача была в другом. Дал команду своему звену:

– Прекратить преследование! Атаковать второй эшелон!

С двадцатью семью Ю-87 второго эшелона повторилось то же, что и с первым: прорвавшись через жгуты дымных трасс, я сбил ведущего центральной девятки и на повторной атаке еще одного Ю-87. Мои ведомые действовали смело и решительно. Летчики сбили каждый по одному бомбардировщику. Гитлеровские пилоты не ожидали такого стремительного и точного удара. Сбросив бомбы на свою территорию, они повернули на запад. А наше звено нацелилось на третий эшелон из трех девяток «Юнкерсов». Но те, видя как мы расправились с предыдущими, не стали испытывать судьбу и развернулись на запад.

Задача была выполнена, бомбардировка наших войск сорвана. Теперь можно преследовать удирающих бомбардировщиков. Но преследование пришлось прекратить».

В этом отрывке достаточно хорошо видно, почему боевые счета советских летчиков-истребителей были значительно ниже, чем у их немецких противников. Дело здесь не только (и не столько) в приписках – они практиковались по обе стороны от линии фронта. Однако если немецкий «эксперт» стремился в первую очередь увеличить свой личный счет, то советский летчик-истребитель выполнял конкретную боевую задачу – прикрыть собственные войска либо сопровождать бомбардировщики. Выполнение этой задачи находилось для него на первом месте. Именно поэтому «Штуки», даже лишенные истребительного прикрытия, часто счастливо избегали преследования советскими истребителями – а вовсе не из-за безынициативности русских пилотов, о которой любили писать после войны выжившие ветераны Люфтваффе. Е.П. Мариинский, к примеру, писал в своих воспоминаниях:

«Здесь, над оккупированной территорией, я впервые увидел в воздухе «Юнкерсов»: на встречных курсах и чуть ниже прошла группа из тридцати Ю-87. Шли они парадным плотным строем, крыло в крыло, в колонне звеньев. «Почему не атакуем?! Подходи сзади и бей в свое удовольствие!..»

Виктор! «Лапти» справа идут!

Вижу… – через некоторое время ответил Королев. – Смотри за воздухом… Наше дело теперь телячье…

Я вспомнил, что в этом вылете нельзя вести обычный воздушный бой. Можно только защищать бомбардировщиков от атак фашистских истребителей, ни на шаг не отходя от «пешек».

Сложно сказать, насколько правильной была эта тактика применения истребительной авиации. У нее имелись как существенные плюсы, так и минусы. Однако пилотам «Штук» она, конечно, значительно облегчала жизнь – особенно если они были достаточно благоразумны для того, чтобы, встретив над целью сильное истребительное прикрытие, не лезть на рожон, а повернуть назад. С течением времени такое «благоразумие» встречалось все чаще.

26 мая на Кубани началось наступление Северо-Кавказского фронта. Задача заключалась в том, чтобы выбить противника с восточного берега Азовского моря, не дав ему сохранить важную фланговую позицию. Активность Люфтваффе вновь существенно возросла. Пикировщики наносили удары по наступавшим советским войскам, охотясь даже за отдельными лодками в кубанских плавнях. Естественно, при этом сами они часто становились жертвами советских истребителей. А.И. Покрышкин вспоминал:

«Мы увидели их на фоне облаков. По силуэтам я определил, что это бомбардировщики Ю-87. Они шли, конечно, на Крымскую, где наши войска вклинились во вражескую оборону.

Нам повезло: «Юнкерсы» летели совсем без прикрытия. Очевидно, немецкие истребители проскочили несколько раньше и теперь ищут нас над линией фронта. Они уже привыкли встречаться с нами именно там. Что ж, мы воспользуемся просчетом фашистов и постараемся как следует отомстить им за гибель Науменко.

Девятки бомбардировщиков летели одна за другой, словно на параде. Вероятно, гитлеровцы даже не следили за воздухом, уверенные в том, что на дальних подступах к цели их никто не побеспокоит.

«Подождите же!» Я дал команду атаковать и перевел машину в пике. Я сближался с «Юнкерсами» под таким углом, который позволял при пролете над ними обстрелять сразу несколько самолетов. По моим расчетам, выпущенная мной длинная очередь из пушки должна напоминать своего рода огненный меч, на острие которого будут напарываться вражеские самолеты. Эта неоднократно проверенная в боях атака показалась мне сейчас наиболее подходящей.

Нажимаю на гашетку и вижу, как «Юнкере», лишенный возможности быстро изменить направление полета, буквально налезает на пулеметную очередь. Перевалившись через крыло, он срывается вниз. Вот и второй уже чертит дымом свой последний путь. Этого сбил из пушки. Всего несколько снарядов попало в его фюзеляж, но и такой порции оказалось достаточно.

В прицеле промелькнул следующий. Его счастье. За ним идут еще и еще. Ярость, жажда уничтожить их всех переполняет меня, овладевает всеми моими чувствами. Я непрерывно атакую и стреляю. Уже горит третий… Оглянувшись назад, убеждаюсь, что он падает, и продолжаю полет над цепочкой врагов, выстроившихся для того, чтобы через несколько минут методично, аккуратно, ровными порциями сыпать смертоносные бомбы на кубанскую землю.

Но вот строй «Юнкерсов» ломается. Видя, как вспыхивают и падают машины ведущей девятки, гитлеровцы высыпают бомбы, не доходя до цели, на… свои войска! Потом бомбардировщики разворачиваются и ныряют вниз, чтобы, маскируясь местностью, побыстрее уйти. Струсили! А ведь их почти полсотни против четверки!

Развернувшись, я увидел, как Речкалов расстреливает «Юнкерсы», проскочившие подо мной. На земле их уже пять. Перспектива для тех, что еще не подошли, малоинтересная, и они поворачивают вспять. Бросаемся им вдогонку и в то же время посматриваем за воздухом. Могут прилететь «Мессершмитты».

В этом отрывке достаточно четко просматривается еще одна особенность воздушных боев – с советской стороны в них часто принимало участие существенно меньше самолетов, нежели с германской. Зачастую четверке или восьмерке краснозвездных истребителей приходилось вступать в схватку с несколькими десятками врагов. Объясняется это тем, что советское командование стремилось организовать равномерное и постоянное прикрытие всех участков фронта, что приводило к значительному дроблению сил. Немцы же концентрировали силы для конкретных налетов, не пытаясь организовать «зонтик» над наземными войсками. Опять же, о плюсах и минусах каждой тактики можно спорить, однако вполне очевидно, что советским истребителям часто приходилось вступать в бой при невыгодном соотношении сил. Это достаточно ярко проявилось в ходе Курской битвы.

К началу операции «Цитадель» в районе Курской дуги было сконцентрировано 9 групп пикирующих бомбардировщиков – около 300 самолетов. Общая численность германской авиации на данном участке фронта была более 2 тысяч машин из состава 4-го и 6-го воздушных флотов. При этом 6-й флот (1-я авиадивизия) поддерживал наступление на северном фасе Курской дуги, а 4-й (8-й авиакорпус) – на южном. К этому моменту «Штука» претерпела очередную метаморфозу, сделав шаг на пути превращения из пикирующего бомбардировщика в штурмовик.

В начале 1943 года была запущена в серийное производство модификация D-5 с еще более усиленной броневой защитой. Вес машины к тому времени возрос настолько, что потребовалось удлинение крыла, позволившее увеличить его площадь и снизить нагрузку на него. Поскольку использовать самолет планировалось в первую очередь в качестве штурмовика, пулеметы винтовочного калибра MG-17 в крыле заменили на 20-миллиметровые пушки MG-151. На первых сериях «пятерки» еще монтировались тормозные решетки для бомбометания с пикирования, однако затем от них полностью отказались. Достаточно любопытным было внедрение отстреливаемого шасси – косвенное признание неудач «Штуки» на фронте, когда вынужденные посадки происходили все чаще. Всего было произведено в общей сложности 1178 машин этой последней модификации.

Второй новинкой стал «Густав» – такое прозвище получила в Люфтваффе противотанковая модификация Ju-87G. Ее появление на свет объясняется тем глубоким впечатлением, которое произвели на германское командование советские танки и штурмовики. С середины 1942 года в Рехлине проходили испытания опытные образцы нового противотанкового самолета. Это была серийная «Дора» с облегченным бронированием и двумя подвешенными под крыльями автоматическими орудиями калибра 37 мм. Эти орудия получили наименование ВК-3,7 и являлись, по сути, незначительной переделкой зенитного орудия Flak18.

Противотанковая версия Ju-87G