Штундист Павел Руденко

человек мужчин и женщин. На паперти раздались крик и стоны: пожар в деревне никогда не

ограничивается одной избой. Народ повалил валом из церкви и бросился бежать на пожар.

Деревня Книши тянулась тупым углом вдоль берега реки, делясь на две почти равные

половины церковью, которая стояла почти у самой верхушки излучины.

Пожар начался в амбаре Охрима, стоявшем в глубине двора, шагах в тридцати от избы, где в

ту пору не было ни души. Все от мала до велика ушли в церковь. Дед Спиридон, его сосед,

потерявший счет годам, уверял, что он видел, как оттуда выбежал юродивый Авдюшка. Но по

старости он не мог припомнить, было ли это до того, как у Шила вспыхнул амбар, или после. Во

всяком случае, поджог был тут несомненно, и это никого не удивило, так как у Шила было

много врагов. Бегущая толпа видела издали, как густой дым валил из крыши сарая, прямо из

темной соломы, которая еще оставалась целою, и быстрыми, погоняющими друг друга клубами

несся гигантскою колонною вверх. Потом вдруг дым прекратился, воздух очистился, точно

пожар лукаво притих, и в это самое мгновение солома провалилась, и коротенький желтый сноп

пламени выскочил наружу. Народ подбегал уже к дому. Крик отчаяния раздался в толпе.

Маленький огненный сноп, точно понатужившись, вдруг поднялся громадным огненным

языком к самому небу и, не найдя добычи, изогнулся и лизнул крышу, которая вдруг запылала

разом. Изнутри сарая раздавались рев и мычание обезумевшей скотины.

Старик Шило бросился к воротам, стараясь отодвинуть засов. Но от волнения руки его

дрожали, и засов не поддавался. Валериан подбежал к нему с подобранным на дворе поленом и

одним ударом вышиб клин. Ворота распахнулись и оттуда, в клубах синего дыма, шарахнулись

овцы, сбивши с ног его и самого хозяина. Народ бросился в сарай, где металась привязанная к

яслям крупная скотина. Крыша во многих местах уже продырявилась, и мелкие соломенные

искры сыпались сверху. Накинувши свитки на голову, несколько парней, в том числе и Павел,

стали отвязывать недоуздки. Но обезумевшая скотина упиралась, ревела и, дрожа всем телом,

боялась покинуть знакомые места. Только когда сам Шило, поднявшись с земли, вошёл в сарай,

скотину кое-как удалось вытащить. Связав недоуздки, Шило передал их Панасу, который вывел

скотину во двор и так и стоял с одурелым лицом, смотря на пожар, истреблявший отцово

имущество. Пара коней вырвалась у него из рук и забегала по двору.

– Чего стоишь? – крикнул ему Павел. – Угони скотину в поле. Того и гляди народ

перетопчет.

Панас машинально повиновался и погнал скотину вон к лесу, куда не мог достичь огонь.

Двор очистился.

Валериан с несколькими мужиками взлез между тем на крышу избы, которой огонь еще не

коснулся. Он надеялся спасти избу. Снизу им подали вилы, грабли, топоры, и они быстро стали

снимать солому, сваливая ее на южную сторону, за стенку, укрытую от огня. Между тем народ

вместе с хозяином, который успел прийти в себя, выносил из избы иконы в серебряных оправах,

сундуки и всякую ценную рухлядь.

– Иконы берите! Берите иконы! – раздалось несколько голосов.

Два мужика взяли прислоненные к сундуку иконы и стали посреди двора лицом к огню.

Желтое зарево осветило их лица, сверкая на серебре икон и на темных ликах святых. Но избу

спасти было невозможно. Крыша сарая превратилась в один пылающий костер. Поднятая при

сбрасывании соломы пыль вспыхивала на воздухе. Огненные червячки носились над двором все

гуще и гуще, падая то на головы работавших, то на стропила, то на солому, которую еще не

успели снять. Она начинала куриться то там, то сям, и работавшие на крыше едва успевали

заливать занимавшиеся огоньки.

В это время старик генерал, потряхивая эполетами, медленно подходил к горевшему дому.

Узнав про пожар, он распорядился насчет пожарной машины, которая имелась в селе верст за

пять, послав за нею своего кучера верхом, а сам пошел смотреть на пожар. Он подошел в

критическую минуту: сваленная за южную стену солома затлелась уже снизу от нечаянно

залетевшей искры, и, прежде чем работавшие это успели заметить, черный клуб дыма повалил

из-за стены.

– Вниз, все вниз! – крикнул генерал что было мочи, и едва работавшие на крыше успели

сбежать, как пламя широкой пеленой, точно ручей, пробившийся из-под земли, полилось на

крышу и в одно мгновение зажгло остаток неснятой соломы. Валериану, который остался

последним, обожгло волосы. Отец подошел к нему.

– Ну что, обожгло? – спросил он с тревогой. Валериан отрицательно мотнул головой и стал

советоваться с отцом, что теперь предпринять.

Изба Шила примыкала с севера к огромному фруктовому саду и огороду, которые

защищали несколько изб, стоявших со стороны поля. Но с юга теснились избы голытьбы,

которые не имели такой защиты. Валериан с отцом обменялись несколькими словами,

посматривая то на пожар, то на бедные, обреченные огню мазанки с их высокими соломенными

крышами, походившими на угрюмо надвинутые на голову шапки. Изба деда Спиридона почти

примыкала к избе Шила. Спасти ее не было никакой возможности. Но следующая за ней изба