Читаем Штурм полностью

Шабунин повел группу мимо своей деревни, лесом, к Десне. Там, на берегу, бойцы спрятались в кустарнике, а он пошел искать брод. Вернувшись, доложил комиссару: придется ждать до полуночи.

И тут к Веденееву пристал Щуров:

— Разрешите, товарищ комиссар, я с Жолымбетовым схожу, похороню девушку. Ведь недалеко…

— Опасно, не разрешаю, — отговаривал Веденеев, но напрасно. Щуров готов был умолять.

— Разрешите! Я вам объясню, товарищ комиссар.

— Ну, слушаю.

— Об этом нужно наедине.

Они отошли от группы, и Щуров, запинаясь, рассказал, что знал ту девушку. Любил ее. Она была дочерью командира, служила в санчасти. Ей не было восемнадцати лет, и Щуров хотел остаться на сверхсрочную, жениться. Об этом они говорили при последней встрече, вечером, который оказался последним мирным. Утром началась война. Щуров пытался узнать, где Клава — так звали девушку. Должно быть, она сопровождала раненых, уехала па автомашине, вывезла их. Потом попала в другую воинскую часть и вот оказалась здесь.

— Видите, товарищ комиссар, я не могу оставить так, — бил себя в грудь Щуров.

— Ладно, — согласился Веденеев. — Будьте осторожны и не задерживайтесь долго.

— Спасибо, товарищ комиссар, что поняли.

Щуров и Жолымбетов ушли. Часа три группа ждала их, с волнением вслушиваясь, не раздадуться ли выстрелы. Веденеев тревожился за Щурова и Жолымбетова и с болью думал о своей семье: где она?

Выстрелов не было. Бесшумно появились Щуров и Жолымбетов. Веденеев подошел к ним.

— Похоронил, товарищ комиссар, — прошептал Щуров, глаза его блестели в темноте. — Теперь не будет от меня гадам никакой пощады. Мстить и мстить, пока жив! — он сбросил забинтованную руку с подвязки.

Группа ждала еще какое-то время. Пожар, широко видимый на севере, утихал багровой зарей перед ненастьем. Ночь стряхивала с высоты редкие капли дождя. В небе мощно гудели самолеты. Шабунин сказал:

— Бомбят и бомбят. Кажинную ночь с двадцать второго июля. Смоленск у него. Очередь — на Москву и Ленинград.

Все промолчали. В ближней деревне, слышно по голосу, который то усиливался, то замирал, с причитаниями плакала женщина.

— Сорокоуст… — сказал Шабунин. — Моя соседка сына оплакивает. Погиб в первые дни войны. Позавчера похоронная, а вчера немцы заявились. Сколько еще сорокоустов будет… Если все слезы в Десну — из берегов выйдет. Эх, где-то мой сынок!ꓺ

Ночью перешли Десну вброд. На восточном берегу реки оборону занимали части Сорок третьей армии. Все в группе повеселели. Жолымбетов напомнил Веденееву:

— Товарищ комиссар, вы сказали: придем в Берлин, придем в Кенигсберг. Это — так, нам ободрение делать? Нет, — ответил Веденеев. — Если война, то до победы. А добивать врага на вражьей земле…

Не скоро пришло то время, а все же пришло.

Штормом ворвалась Красная Армия в январе сорок пятого года на немецкую землю. Перед нашими войсками недалеко был Берлин. В Восточной Пруссии Одиннадцатая гвардейская и другие армии Третьего Белорусского фронта в марте вели бои южнее Кенигсберга. Дивизии Сорок третьей армии стояли севернее города-крепости и готовились к штурму.

<p>3</p>

В поселке расположились кроме штаба дивизии медсанбат, тыловые подразделения. Военных много. Колчину попадались навстречу офицеры, все старше званием, и поминутно надо было вскидывать руку для приветствия. Ему отвечали и не отвечали; он убедился, что тут не очень соблюдают правила взаимных приветствий, — люди хорошо знают друг друга и не церемонятся. В молодом лейтенанте в новой шинели они угадывали новичка.

Передний край находился километрах в пяти-шести южнее поселка. Там, в желтоватой сырой мгле, иногда раздавались пулеметные очереди, глухие, слитные. Редко, как будто для того лишь, чтобы напомнить о себе, басовито перекликались пушки.

Сразу за поселком батальон, выведенный с переднего края, учился штурмовать форт, изображенный в виде высокого вала с окнами-амбразурами. Перед валом — лощина с крутыми, подрытыми берегами, и в ней немного воды, темной, холодной. Бойцы в коротких ватниках бежали по шаткому мостику и кидали в амбразуры гранаты-деревяшки, и нередко кто-нибудь срывался с узкого, ненадежного мостика.

— Повторить атаку! — громко командовал полковник, руководивший занятиями, высокий, в папахе с зеленым верхом.

Колчин подумал, что это и есть Афонов, заместитель комдива по строевой части, и с ним предстоит встретиться не сегодня, так завтра.

«Крепкий дядька, — подумал Колчин, прислушиваясь к раскатистому басу полковника. — Не то что Веденеев».

Начальник политотдела не совсем понравился Колчину. Службист, должно быть. Он не придал значения словам о Майселе. Нельзя проявлять недоверия!ꓺ А задуманное дело с письмом к немецкому генералу может обернуться кукишем.

Все-таки Колчин упрекнул себя за то, что держался перед начальником политотдела неправильно, нехорошо. Но у него было принципом: когда кто-либо начнет кричать, нагоняя страху, тому показать, что сотрясение воздуха голосом бесполезно, — и грозная буря стихнет.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Пока светит солнце
Пока светит солнце

Война – тяжелое дело…И выполнять его должны люди опытные. Но кто скажет, сколько опыта нужно набрать для того, чтобы правильно и грамотно исполнять свою работу – там, куда поставила тебя нелегкая военная судьба?Можно пройти нелегкие тропы Испании, заснеженные леса Финляндии – и оказаться совершенно неготовым к тому, что встретит тебя на войне Отечественной. Очень многое придется учить заново – просто потому, что этого раньше не было.Пройти через первые, самые тяжелые дни войны – чтобы выстоять и возвратиться к своим – такая задача стоит перед героем этой книги.И не просто выстоять и уцелеть самому – это-то хорошо знакомо! Надо сохранить жизни тех, кто доверил тебе свою судьбу, свою жизнь… Стать островком спокойствия и уверенности в это трудное время.О первых днях войны повествует эта книга.

Александр Сергеевич Конторович

Приключения / Проза о войне / Прочие приключения
Война
Война

Захар Прилепин знает о войне не понаслышке: в составе ОМОНа принимал участие в боевых действиях в Чечне, написал об этом роман «Патологии».Рассказы, вошедшие в эту книгу, – его выбор.Лев Толстой, Джек Лондон, А.Конан-Дойл, У.Фолкнер, Э.Хемингуэй, Исаак Бабель, Василь Быков, Евгений Носов, Александр Проханов…«Здесь собраны всего семнадцать рассказов, написанных в минувшие двести лет. Меня интересовала и не война даже, но прежде всего человек, поставленный перед Бездной и вглядывающийся в нее: иногда с мужеством, иногда с ужасом, иногда сквозь слезы, иногда с бешенством. И все новеллы об этом – о человеке, бездне и Боге. Ничего не поделаешь: именно война лучше всего учит пониманию, что это такое…»Захар Прилепин

Василь Быков , Всеволод Вячеславович Иванов , Всеволод Михайлович Гаршин , Евгений Иванович Носов , Захар Прилепин , Уильям Фолкнер

Проза о войне / Военная проза / Проза