Штурм бункера

Но я не мог ждать. И на сей раз мне удалось выскользнуть из ее цепкого захвата. Было ради чего. Мне до чумового мальчишеского задора хотелось посмотреть на ее глаза после того… как она увидит это.

Я положил две подарочные коробки – побольше и поменьше – на покрывало перед ней. Развязал одну. Помедлил. Увидел любопытство у нее во взгляде… конечно, нелюбопытная женщина – вроде кошки без хвоста: иногда встречается, но выглядит как ошибка природы, мутант и мутант. Моя – кошка с длинным пушистым хвостом. То есть очень правильная кошка. И у нее сейчас глаза по блюдечку размером.

Снял крышку.

Она увидела статуэтку.

Глаза сделались размером с поднос! Вскочила, схватила, поставила на столик из карельской березы… Су рассказывала мне: купила, мол, этот столик на всю какую-то ее премию за высокоученые достижения. Столик, мол, стоит треть ее квартиры. Разумеется, тут у нас, на Марсе, с березами туго. Но ей очень хотелось изящную вещь, существующую в единственном экземпляре…

Статуэтка смотрелась на середине столика так, будто из него и выросла. Су склонилась над ней, включила какое-то особенное освещение… она даже минуты на три отвлеклась от меня. Как говаривал Призрак: «Если вы, парни, понимаете, о чем это я»… Она любуется моим подарком, а я вовсю любуюсь ею, но вы, парни, всё равно не понимаете и не поймете, до чего моя Су хороша. Вы хоть раз на Земле были? Я был, только давно. Я там все детство провел, а потом еще летал туда. Там небо… ослепительное. Вот насколько красиво это небо? А? Никто не скажет. Су… она как небо: невозможно до конца передать, насколько она прекрасна. Потом бросила взгляд – где мой Улле? Вот Улле. И взгляд его вот. У нее рядом на кресле шелковый платок лежал, так она, поймав мой взгляд, даже попыталась – машинально – им укрыться. Потом сообразила, что к чему, и бросила платок на пол. Мол, желаешь любоваться? Смотри!

Я подхожу и обнимаю ее. Легко, едва касаюсь. А она говорит, строго и немного грустно:

– Главный твой подарок я расшифровала: он состоит в том, что ты мой рыцарь.

Вот опять угадала. Как она все время угадывает?! Да, я ей из темных глубин такую штуку принес, поскольку я ее рыцарь.

Обнимаю ее крепче, а она прижимается ко мне.

– Но только, Улле… такая красивая и такая… необычная вещь. Я тебе благодарна. Очень. Она постоит тут немного, а потом…

– А потом встанет на витрину в каком-нибудь музее.

По ее удивленному взгляду стало мне понятно: я тоже, вроде, не последний угадывальщик.

– Су, она твоя. Хочешь – оставь, хочешь – отдай.

И мы принялись целоваться. Не слишком много желания было в наших поцелуях. Больше – восхищения. Я восхищался ее целомудрием. Сколько ей лет? Скольких мужчин она знала? А душа до сих пор целомудренная, честная, кривить не научилась, фальшивить не научилась, свет и тепло порциями давать, а не сразу все, что может, тоже не научилась.

А в поцелуях Су я почувствовал ее восхищение мной.

– Я люблю тебя!

– А я тебя люблю.

Мы ушли на третий раз. Он вышел долгий, теплый, заботливый. Очень мирный какой-то. Словно два ребенка ходят по дому и один другому говорит: «Смотри, смотри, тут здорово. Нравится тебе?» А второй отвечает: «Нравится. И вон еще там посмотрим. Там тоже, наверное, здорово».

Когда очнулись, я ей говорю:

– Знаешь ли, Су, так, чтобы у твоего Седого Петуха три раза на протяжении сола случилось вот это… не происходило уже лет двадцать. Это чудо, Су.

– О, я вообще славлюсь действенным чудотворением, мой Седой… Ястреб!

– Как бы сказать по-вашему, по-научному. Ты вообще вся – чудо: от аромата волос до звука шагов. И это не режим функционирования, а свойство натуры.

– Надо же было такое завернуть…

– Вот я тебе еще важное хотел сказать…

И забыл, какое такое важное желал ей представить. Про Серебряный крест? Потом, потом. То, что у нас тут происходит с ней сейчас, разговоров про крест не требует. Она уже меня приняла, каков я есть, так зачем же…

– Кстати, поздравляю своего героя и кавалера с Серебряным крестом. До смерти рада за тебя.

– Спасибо.

– А ты мне про крест хотел…

– Нет!

Я вспомнил!

Но она мне сказать не дает.

– Улле, может, ты про это: сегодня мы до священника уже не доберемся, а завтра… завтра обязательно пойдем с ним договариваться насчет дня свадьбы. Ты какой бы хотел нам сол выбрать?

– А прямо завтрашний нельзя?

– Ну, как разговор пойдет. Я не против. И если у него нет очереди…

– Су, как в старину говорили: в любое время в любом месте.

Тут она как примется хохотать. И я с ней. Только не пойму, в чем дело.

– Улле, Седой мой… мудрый ворон! Они это в старину не про свадьбу…

– Вот и я не про свадьбу хотел. То есть про свадьбу, конечно, тоже, но еще и…